– Тридцать семь, тридцать восемь… Не сбивай! – проворчала жена, – тридцать девять…

Раздался стук в дверь.

– Входите! Входите! – крикнул Харин. И гость вошёл. Это был скотник Горемыка. Мужчина подошел к столу, за которым сидел староста с женой, и поставил на него кулёк, собранный из белого в красный кружок платка, и принялся его развязывать. В кульке оказался ещё один, поменьше. Узел оказался скотнику не по зубам, и ему пришлось уступить Харину. Староста ловким движением расправился с узлом и извлек на свет божий шерстяной носок. Нащупав что-то внутри, Михаил Васильевич вытаращил глаза и открыл рот. Трясущимися руками он вытряхнул из носка на ладонь монету.

– Золотой!

– Экий ты сребролюбец, – заметил Горемыка.

– Нет, нет и нет! Да куда ему: семьсот сребряков? Ещё и золотой? Чтоб рожа у него по швам разошлась? Ты его лучше мне в казну отдай – мы тут такой базар отгрохаем! И конюшню! Роскошную!