Лишь после распада Советского Союза, во второй половине 90-х, ситуация начала меняться: российские издательства стали покупать лицензии и выплачивать гонорары зарубежным авторам. Однако в 1980-е годы Кинг в Советском Союзе оставался, по сути, бесплатным дарителем собственного творчества советскому читателю – без своего ведома и согласия.
О советских переводах
Четвертая глава «Мертвой зоны» начинается с мощной и страшной сцены. Убийца, беззаботно напевая песенку Битлз «Back in the USSR» («Снова в СССР»), готовится к первому преступлению, а затем насилует и убивает Альму Фречетт. Параллельно всплывает несколько жутких фактов его биографии.
Поначалу читатель не знает, кто этот убийца, и только Джонни Смит, обладающий способностями к ясновидению, сумеет разгадать загадку и откроет ужасную правду. Это полицейский Фрэнк Додд – человек, который должен был «служить и защищать».
Советский читатель не узнал из этого ничего. Весь фрагмент с изнасилованием и убийством был безжалостно вырезан. Цензура посчитала сцену неподходящей для отечественной аудитории: или из-за описания насилия, или из-за того, что ироничное сочетание советской символики с западной музыкой, под которую совершается преступление, могло быть воспринято как оскорбление или провокация.
Сергей Таск вспоминает: «Когда "Мертвая зона" Кинга уже редактировалась в «Иностранке», редактор Кудрявцева[28] придралась к одному слову. Там какой-то митинг, и на плакате написано "Перепихнемся, крошка?". По сегодняшним меркам вполне невинно. Она говорит: "Это надо заменить". Я ей: "Татьяна Николаевна, вы же сейчас печатаете в переводе Аксенова «Регтайм», а там слово "ж…", снова и снова". Я уже потом узнал, что Аксенов сказал ей, что без "ж…" роман печатать не разрешает. Все-таки Аксенов – согласились»[29].
На самом деле надпись была на красной футболке племянника Джорджа Харви, из-за чего Грег Стилсон устроил над ним экзекуцию. Таску пришлось заменить ее на «ПЕРЕСПИМ, КРОШКА?». В 1988 году «Мертвая зона» увидела свет на украинском языке (в киевском издательстве «Днiпро»), и у переводчика Митрофанова эта надпись приобрела вид: «Ляж під мене, крихітко».
«Мертвая зона» вышла, как было ранее сказано, в журнале «Иностранная литература». Журнальный формат накладывал свои ограничения: романы переводились и редактировались так, чтобы уместить текст в отведенные страницы. Однако на деле это было удобным способом цензурировать неугодное. Под этим предлогом часто выбрасывались абзацы, диалоги, целые сцены и сюжетные линии. Так, в «Мертвой зоне» читателя лишили множества ключевых эпизодов, углубляющих характеры героев. Самое печальное, что этот урезанный, не побоюсь даже такого слова, кастрированный вариант оставался основным доступным для русского читателя почти три десятилетия. Даже в 1990-х и 2000-х, когда цензура официально исчезла, переиздания по инерции воспроизводили старый текст. Лишь в 2013 году «Мертвая зона» была издана в полном объеме.
«Способному ученику», который появится в журнале «Звезда» в 1990 году, повезет еще меньше – повесть будет сокращена на треть. Это даже не урезанный перевод, не редакторские ножницы, а произведение, пропущенное через мясорубочный аппарат. И оно тоже будет издаваться в таком виде более двух десятилетий.
Ни одно произведение крупной прозы (повести и романы) Стивена Кинга, опубликованное в СССР, не выйдет в полном варианте.
Всю эту ситуацию прекрасно иллюстрирует пример, приведенный переводчиком Александром Грузбергом. Он рассказывал, как увлекался циклом рассказов Пола Андерсона «Патруль времени». Один из героев задумывается, что он сделает, если сможет путешествовать во времени. Его выбор – исправить прошлое, убить злодея, виновного в миллионах смертей. В советском издании герой размышляет только об убийстве Гитлера. Однако в оригинале он стоит перед моральной дилеммой: кого убить – Гитлера или Сталина? Кто из них больший злодей, кто больше уничтожил людей? Советский читатель никогда не узнал о существовании такого выбора, ведь упоминание лидера СССР в негативном ключе было немыслимым.