«Ради денег я готов на все»,

«Нам нужно поколение убийц»,

«Лишенные права на жизнь»,

«Будь шпионом»,

«Без фигового листка»,

«Черные рясы и черные дела»,

«С крестом и мечом».

Васильев рисовал капитализм как систему, в которой человек человеку волк, власть принадлежит корпорациям, религия используется для оправдания эксплуатации, а граждане воспитываются в духе насилия и подчинения элите. После падения СССР Васильев из строителей социализма станет строителем капитализма. Нередкая для той эпохи трансформация.

«Мертвая зона» произвела настоящий фурор как среди советских читателей, так и среди советских критиков и литературоведов.

Популярность книги объяснялась не только ее художественными достоинствами. «Мертвая зона» идеально ложилась в идеологическое русло советской критики капиталистического мира. В СССР американскую литературу обычно рассматривали сквозь призму классовой борьбы и разоблачения буржуазного общества. Книга Кинга неожиданно оказалась прекрасной иллюстрацией того, как в США к власти может прийти фашистоподобный политик, используя популизм, манипуляции, шантаж и запугивание. Главный антагонист романа, Грег Стилсон, являлся воплощением образа демагога, готового на все ради власти.

Советская критика встретила роман с энтузиазмом, интерпретируя его как разоблачение системы, в которой подобные фигуры не только появляются, но и легко пробиваются к вершинам власти. В рецензиях подчеркивалось, что США не защищены от прихода диктаторов, поскольку их политическая система допускает манипуляции общественным сознанием, а избиратели легко поддаются лжи и страху. Таким образом, «Мертвая зона» оказалась полезным инструментом для советской пропаганды.

При этом традиционный советский подход к зарубежной литературе оставался неизменным: из произведения старательно вычленялись удобные для идеологии моменты, а те аспекты, которые могли противоречить заданной линии, просто игнорировались. Так было и с произведениями Марка Твена («Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна») и со многими другими.

Среди критических работ, посвященных книге про Джона Смита и Грега Стилсона, можно отметить «Второе зрение» А. Зверева (Иностранная литература, 1984, № 1), «Мертвую демократию» Т. Струковой (Подъем, 1985, № 10) и ряд других.

Алексей Матвеевич Зверев[16] был настоящим зверем по американской литературе. Он был автором более 400 работ. Коллеги отмечали его безотказность и щедрость. Попросить его прочитать новую работу коллеги или рецензировать перевод означало получить почти гарантированное согласие.

Зверев проводит параллели с Брэдбери, Азимовым, Воннегутом, Стивенсоном и Бергманом, сравнивает пирокинез Кинга с поэтическими метафорами Павла Вежинова. Он подчеркивает, что мистический антураж у Кинга – не дань моде и не псевдонаучная декорация, а способ остро поставить социальные вопросы, актуальные и тревожные для западного общества конца XX века.

С легкой руки Зверева, в СССР Стивена Кинга стали называть «писателем со вторым зрением» («second sight» – цитата из самой «Мертвой зоны»).

«Так и у Кинга ясновидение героев снова и снова позволяет им различить за кажущимся спокойствием будничного американского быта действие жестоких, антигуманных сил, грозящих разрушить фундаментальные основы нравственности, человечности, разумности… отнюдь не грезой больного сознания Джонни Смита является настойчиво преследующее его ощущение, что весь общественный климат нынешней Америки необычайно благоприятен для таких вот "смеющихся тигров", чье торжество означало бы непоправимое бедствие для американского народа, да, вероятно, и для каждого жителя земли»