Ему стало немного стыдно за своё поведение, поэтому он развернулся и пошёл дальше, интуитивно выбирая нужное направление. Если бы лес находился на ровном месте, то они уже сто раз заблудились бы, а так нужно было просто спускаться с горы, забирая немного влево, в надежде, что рано или поздно они упрутся в скалистый берег реки.

Коллега послушно семенил сзади, больше не пытался разговаривать и старался не отставать. Павел иногда прислушивался к звукам из-за спины, но принципиально больше не оборачивался и не замедлял ход, предоставляя Борису самому решать, остаться ли в лесу или вернуться к цивилизации.

Снега вроде пока особо и не нападало, а вот идти стало как будто сложнее. Каждый шаг требовал усилий и отнимал больше сил. К тому же, Павел позавтракал аж в семь утра и как раз собирался поесть после опытов. Теперь пустой желудок то и дело напоминал о себе болезненными спазмами и урчанием. Чтобы заглушить голод, Павел слепил снежок и принялся посасывать его, нагревая талую воду во рту и глотая малюсенькими порциями. Но довольно скоро он пожалел об этой глупости, потому что хотеть есть меньше не стал, а только переохладил руки, которые без перчаток и так страдали от холода.

Один раз они остановились, когда перед ними внезапно возникли острые скалы, торчащие из земли. Павел нахмурился, отодвинул рукав и посмотрел на браслет, который считал шаги. От станции они прошли чуть больше километра. Всего-то километр! А он уже начал ощущать небольшую усталость.

Насколько он помнил, расстояние от станции до реки составляло примерно шесть километров, которые позарез нужно было пройти засветло. Осенью они ходили по еле заметной тропе, проложенной лесником и теми работниками станции, которые любили посещать охотничий домик. И местами эта тропа представляла опасность, проходя по краю обрыва или ведя по слишком крутому склону, где каждый шаг нужно было делать с крайней осторожностью. Сейчас же Павел вообще понятия не имел, насколько они отклонились от неё, и с какими непредвиденными опасностями может быть сопряжён их путь.

Шагая между деревьями, он тревожно смотрел вперёд, стараясь вовремя заметить обрыв или резкий поворот.

Один раз он чуть не угодил в узкую каменную расселину, прикрытую сухими ветками и снегом. Правая нога вдруг провалилась и ушла в пустоту, Павел пошатнулся и повалился набок. Сработала подготовка, когда их по много раз заставляли делать одни и те же упражнения, призванные улучшить реакцию. И хотя тогда Павел ругался и злился, потому что видел в этом только пустую трату времени, сейчас он порадовался тому, что тело среагировало быстрее него самого.

Не позволяя центру тяжести сместиться вниз и утянуть его в пропасть неизвестной глубины, он быстро-быстро заработал руками, стараясь ухватиться за что-нибудь и подтянуться. Борис стоял в нескольких шагах от него и смотрел с тупым видом, словно не понимая, что происходит.

– Дай руку, – прохрипел Павел.

Только тогда коллега опомнился и кинулся к нему, наступил на левую кисть, упал на колени и схватился за правую руку.

– Тяни, – приказал Павел, ненавидя неуклюжего спасителя.

Борис вытянул его до пояса, потом Павел сам отполз от края и сел.

– Что случилось?

– Искупаться захотел, – съязвил Павел, поднимаясь на ноги.

– Сейчас? Холодно же, – Борис часто-часто моргал удивлёнными глазами.

Павел лишь скрипнул зубами и пошёл дальше, гадая, как Бориса вообще допустили к исследованиям с такими однобокими интеллектуальными способностями. Нет, в их рабочих вопросах он разбирался хорошо, тут вопросов не было. Но как можно при этом быть таким неприспособленным к жизни?