– Да. Думаю, что он сбежал. Наверное, Оррин чем-то провинился перед господином. Ты видел, клеймо у него было на самом лбу. Специально, чтобы было видно всем. В первую очередь – нам. Тех зомби, которых Майрон использует как рабов, клеймят так, чтобы знак был незаметен для окружающих. Оррин сбежал и пришёл в Трэшвиль. В Академию. В место, хорошо ему знакомое, где он провёл столько лет, где жили его друзья. Где его ждали, несмотря ни на что. Ждали, что он одумается и вернётся.

Кот пристально посмотрел на Номада.

– Знаешь, Номад, почему магистр нанял тебя? Это было внутреннее дело Академии и Ордена. И им должен был заняться я, как лучший боец Академии. Просто магистр знал, что я не смогу пойти на крайнюю меру. Ты понимаешь, о чём я говорю. Не буду скрывать – я ненавижу тебя за то, что ты убил моего брата. Хотя и понимаю, что по сути ты не виноват. Может, со временем это пройдёт. Не знаю.

– Магистр сказал, что его вроде как могли вылечить, – неуверенно сказал Номад.

– Ничего подобного! – прошипел Лекс и стукнул кулаком по столу так, что полупустая бутылка и стаканы подпрыгнули, едва не опрокинувшись.

Прочие посетители обернулись на шум, и Номад поспешил утихомирить Лекса. Чуть успокоившись, тот продолжил:

– Никогда не бывало, чтобы зомби вернулся к нормальной жизни! Магистр так сказал, только чтобы меня немного успокоить. Хотя мы оба знали, что это неправда. Да, были редкие случаи излечения от зомбирования. Если это можно так назвать. И то, это были бывшие рабы, а не наказанные. Да и то, они оставались безмозглыми, пускающими слюни существами, которых едва удавалось заново научить простейшим вещам. Запомни, Номад: зомбирование – это худшее, что может с тобой случиться. Я хотел бы снова быть с Оррином. Как раньше. Но знаю, это невозможно. Даже если бы наши маги и сняли заклятье, это всё равно был бы уже не мой брат. Просто кот, ничего не соображающий и лишь внешне похожий на него. Так что, может оно и к лучшему, что вышло именно так.

Лекс ещё выпил синеягодной настойки и тихо произнёс:

– Прости меня, Оррин. Клянусь именем Лунного света, что отомщу настоящему виновнику твоей гибели.

Глаза Лекса вспыхнули яростным зелёным огнём. Он выпустил когти и процарапал ими по доскам стола, оставив глубокие борозды.

– Майрон ответит мне за всё!

Прошло несколько месяцев.

Миновала осень, за ней зима с её снежными бурями. Наступила весна. Уже сошёл снег, и холмы покрылись свежей травой.

Номад продолжал тренировать младших учеников. Своё обещание он сдержал – о тайном задании, выполненном для Академии, в городе знали только мастер Снэп и Гролл, и то, знали они не более того, что Номаду пришлось поработать на Академию.

С Лексом Номад почти не виделся. Лишь изредка, встречаясь случайно на улице, они обменивались скромным приветствием и иногда – парой слов.

Однажды мастер Снэп вызвал Номада к себе.

– Желаешь прогуляться? – без лишних предисловий спросил он.

– Что нужно, мастер?

– Я отправляю ежегодное пополнение в армию герцога. Он сейчас не у себя в замке, а недалеко от Трэшвиля, стоит в лагере между городом и Белой Скалой. Проводит манёвры. Так что за день, думаю, управишься. Сопроводишь рекрутов до лагеря и сдашь в лапы командирам.

На следующий день Номад топтал лапы по дороге, ведущей к лагерю, вместе с несколькими молодыми псами – будущими новыми солдатами герцога.

Солнце стояло высоко, когда на горизонте показалась белоснежная столовая гора. На её фоне виднелись сторожевые вышки лагеря, стоящего на верхушке холма. Над лагерем реяли красные знамёна с эмблемой в виде отпечатка собачьего следа. Это была «Звериная Лапа» – личный знак октанского герцога. Этот же знак красовался и на мундирах солдат.