Я взяла гитару, стоящую у кровати, и Луна тут же устроилась у моих ног. Гитара. Она стояла в углу комнаты, вся в царапинах и потертостях – его гитара. Я взяла её в руки, ощущая знакомые шероховатости ладов. За год научилась играть. Не идеально, но достаточно, чтобы пальцы сами находили те аккорды – те, что он наигрывал мне, когда мы сидели на кухне, а Луна спала у нас на ногах. Каждый вечер после смены – один и тот же ритуал.

Садилась у окна. Закуривала. Брала гитару. И играла. Сначала неуверенно, сбиваясь. Потом всё чётче. «Где-то там, где светит месяц ярко» – его любимая. Струны звенели, а я закрывала глаза и представляла, как он ухмыляется моим ошибкам.

– Фа-диез, рыжая, не ленись, – будто доносилось из ниоткуда.

Я поправляла пальцы. Гитара пахла деревом и им – даже спустя шесть лет. Может, мне это кажется. Может, я сама придумала этот запах. Но теперь она моя. Как и эти песни. Как и память. Я закончила играть, аккорды растворились в тишине комнаты. Гитару осторожно прислонила к стене – туда, где она стояла все эти годы. Потянулась за телефоном: «Завтра не опаздывай, рыжик». Антон ответил почти мгновенно: «Это я тебе говорю. Спокойной.» Я уронила телефон на одеяло. Луна тут же пристроилась у плеча, тычась влажным носом в щеку. Из кухни доносилось шуршание – Тень, как всегда, искал что-то в шкафах. Выключила свет.    В темноте гитара казалась силуэтом человека, прислонившегося к стене.

Утро в клинике было сложным. Две операции подряд. Первая – лабрадор с заворотом кишок, вторая – кот с мочекаменной. Кровь, физрастворы, срочные анализы. Я вышла из операционной с мокрой от пота спиной, скинула шапочку и глубоко вздохнула.

– Арина Сергеевна, вам к главному, – крикнула медсестра из-за стойки.

Кабинет Виктора Ивановича пах кофе и старыми бумагами, как всегда.

– Доброе утро, хотела напомнить, что я завтра уезжаю, – сказала я, протирая спиртом руки.

—Я помню, через три дня обратно, верно? – он поднял на меня усталые глаза.

– Да, хочу к маме съездить, давно не была у неё.

Мы обсудили текущих пациентов, график дежурств. Он пожаловался на новую партию некачественных катетеров. Я кивала, думая о чем-то своем. Выйдя из кабинета, я пошла искать Антона. Он, как всегда, оказался там, где его меньше всего ждешь – в подсобке, где хранились корма, с важным видом проверял сроки годности. Я толкнула его плечом, ухмыляясь.

– Ну что, с завтрашнего дня будешь один отдуваться за всех.

– Ты всего на три дня уезжаешь, а бумаг тут – будто на год. Главное, не возвращайся с новым котом из Воронежа, а то у нас уже зоопарк.

Мы прошли по коридору, обсуждая текущие дела.

– Не забудь проверить Барсика в стационаре, у него завтра контрольный рентген, – напомнила я.

– Да-да, и не кормить Шарика после шести, я в курсе, – закатил глаза Антон. – А ты там хоть отдохни немного.

Я допила кофе из автомата – жидкий, горький, но хоть какой-то заряд бодрости.

Чемодан лежал раскрытым на кровати. Луна тут же устроилась внутри, будто проверяя, достаточно ли мягко. Я аккуратно вытащила ее, укладывая одежду.

– Три дня, Луна, не волнуйся.

Тень наблюдал с подоконника, хвост медленно покачивался. Я быстро приняла душ, смывая с себя усталость долгого дня. Разобрав чемодан, передумала – зачем таскать лишнее? Три дня – всего три дня. Сложила самое необходимое в рюкзак: пару футболок, джинсы, сменное белье и аптечку. Коты наблюдали за мной с подозрением – они всегда чувствовали, когда я собираюсь уезжать. Перед тем как лечь, отправила Антону смс:

"Не опаздывай утром, а то коты останутся дома одни. Ключ под ковриком."