«Неулыбчива ты, моя Муза…»
Неулыбчива ты, моя Муза,
и разумности всей вопреки
ты с бессонницей ходишь в союзе,
собирая по каплям стихи.
Вот забрезжит неясное что-то,
чёрной цаплею вдруг пролетит…
Но так вяло и скучно, как гроты
без смеющихся там Артемид.
Отлагается вновь… Вплоть до лучших
переносится всё сентябрей,
октябрей и июней. Как скучно,
грустно жить без улыбки твоей,
Муза!
Санкт-Петербург
После всенощной
Иконы тускнеют, ведь ад ниспровержен.
Адам опускает затёкшие руки,
рипида24 склоняет над полом навершье,
стекают по капле последние звуки.
Илия торопится к утру поднять
одежду упавшую, спорят пророки
на тёплых столбах и уже благодать
готовят старательно ангелы – доки.
Санкт-Петербург
«Великое в тиши творится…»
Великое в тиши творится:
осознанно, тщательно, скромно,
не ломится в двери, не злится —
растёт в покое многотомном.
Штыками не ощеривается,
с трибун не кричит броненосных.
Как Полифем25 в пещере своей,
но зрячий, справедливый, грозный.
Великое требует жертвы,
и часто – человеческой.
Иначе парус словно мёртвый.
Ах, как это по-гречески.
Итак, великое творится.
А не приходит ниоткуда.
Икар долетит. Станет птица
завидовать этому чуду.
Санкт-Петербург
«А есть ли ты, прекрасное Далёко?..»
А есть ли ты, прекрасное Далёко?
А есть ли ты, воздушная мечта?
Бежать с Земли так выгодно до срока
с печатию пророка у виска.
Создать шедевр из дрожащих строчек
и запустить в безудержный полёт
по хрестоматиям… Что напророчил
поэт, авось потомок разберёт.
Как метеор вдоль звёзд литературных
прошелестеть! И напугать! И вот
уже поклоннику от страсти дурно!
И вот тропинку мучает народ!
Какая вечность в этой тёмной тайне!
Как в этих душах хлещет ураган!
А, может быть, тут многое – случайно?
А, может быть, тут многое – обман?
Санкт-Петербург
Идиот
Безумство светится в глазах
привычным огоньком,
тяжёлых мыслей тлен и прах
взвивается кругом.
Улыбка стынет на лице,
как Антарктиды лёд.
Какого ангела в конце
судьба ему пришлёт?
Санкт-Петербург
Конец года
Бледно-розовый дым то ли ватой,
то ли тканью пушистой дворцы
покрывает. И вновь бесноватый
ветер гнёт над Невою мосты.
Заморожены речки изгибы,
где гранит растянулся в поклон.
И орлы еле теплятся, ибо
даже бронзе декабрь – не тепло.
Такова декорация. Слышишь?
В этом скрипе привычном телег26
исчезает на кончике дышла
то, что канет в безумии лет.
Санкт-Петербург
Инструкция
Приди домой, ляг на диван, и в потолок
направь без слов скучающий свой взор;
внимательно следи, чтоб чрез порог
никто не смел пробраться до тех пор,
пока лежишь ты. Всё перебери:
события, людей, иллюзии, – старья
остатки, и надейся, что средь требухи
найдёшь ты вдруг искомое – себя.
Санкт-Петербург
«Что ты смотришь, глаз щуря, пенат?..»
Что ты смотришь, глаз щуря, пенат?
Или встрече со мной ты не рад?
Изменился я очень? А ты
всё такой же: брада и усы.
Да, чуть старше я стал возле львов,
то есть фон из мостов и дворцов
очень значим для роста души,
а точнее (постой, не пиши) —
для того, что слагается в «Я».
Это просто, ведь куча старья
обличает пророком (главу
положившим за нас) новизну,
её суетность ныне, жесто—
кость такую, что лет нас на сто
миллиардов бросает назад.
Что ты смотришь, глаз щуря, пенат?
Екатеринбург
Математика
Жизнь бредёт по касательной
к той жизни, что могла бы быть:
событья, что были желательны,
образуют с реальными нить.
В каждом явленьи свой максимум
на минимум делится. Но
остаётся всё же от частного
деленья, что остаться должно;
что до конца не разделится;
как атом в физике что.
И этой сутью сокрытой нам,
пожалуй, стоит жить.
Санкт-Петербург
Интровертические выверты
1
Прислушался к душе. Как тихо…
Ни эха, ничего. И даже не скребут
коты. Но страшно мне. Такая дихо —