Жмур аккуратно подергал створки окон, проверяя, какие из них слабже всего закреплены, и резким движением на себя выдрал одну из них из засова.

Они притаились, ожидая, что кто-то проснется и отреагирует на их покушение на жилище, но ничего не произошло. И Жмур первым полез внутрь, чтобы если что сразу принять удар на себя, а не подставлять беспомощного Лесьяра.

Лесик неловко забрался следом, едва контролируя свои ноги, которые от пьяни и волнения никак не хотели слушаться и приходить в себя. Жмур чувствовал, как у того дрожат колени и сильно потеют ладони, но ничего не сказал и стал красться в темноту.

Печь была холодная, явно давно не топленная, и, судя по всему, тут уже давно никто не готовил, да и не жил. Стол, лавки, тюфяки, все было покрыто плотным слоем пыли, а по углам над головой раскинулись огромные сетки из паутины.

Лесик хотел что-то сказать насчет происходящего, но Жмур вовремя ткнул ему пальцем по губам, чтобы тот помалкивал, и они двинулись в дальнюю комнату, которая была занавешена какой-то старой тряпкой.

На цыпочках они прокрались к ней, и Жмур легким движением руки отодвинул тряпицу так, чтобы им хватило места проскользнуть внутрь.

По началу они ничего не могли увидеть в кромешной тьме, но как только глаза привыкли к мраку, перед ними предстала очень даже нелицеприятная картина.

Огромное чудище, упершись головой в стену, плавно покачивалось из стороны и тяжело дышало, мыча какую-то мелодию. Длинные руки свисали до самого пола и скребли остроконечными когтями по древесине, оставляя неглубокие борозды. Живот у него страшно провалился внутрь, под самые подвздошные кости и едва ли заметно вздымался, показывая, что существо живое и еще дышит.

Лесик неловко попятился назад и, зацепившись ногой за ткань, повалился вместе с ней на пол, громко грохоча всем, что попалось ему на пути. Жмур тут же вытащил меч, ровно в тот момент когда чудище развернулось и клацнуло когтями буквально в сажени от него.

К шее существа был примотан какой-то кусок кожи, похожий на ремень, который удерживал его на месте, будто на поводке, и не давал сорваться дальше. Осунувшаяся морда, едва ли напоминавшая человека, хищно оскалилась, высовывая свой длинный мокрый язык, тянущийся вперед, старающийся коснуться лезвия меча Жмура, направленного на него.

Жмур напряг мышцы и впился ногами в земли, собираясь хладнокровно обезглавить существо, предварительно лишив его длинных костлявых конечностей, как вдруг кто-то сзади истошно закричал, заставив Жмура обернуться.

– Стой! Стой не надо! – заскулил мужской голос, явно не принадлежавший Лесику где-то со спины.

Оглянувшись, Жмур увидел бородатого мужичка, который жалостливо протягивал дрожащие руки в их сторону.

– Не трогай ее, не надо! – взмолился крестьянин так, что казалась вот-вот и он сорвется на плач.

Мужичек скользнул мимо них с Лесиком и подошел ближе к существу, загораживая его своим телом. Чудище тут же уперлось ему лбом в затылок и стала своим длинным языком обхватывать его лицо, шею и уши.

– Не делай этого, прошу, – шептал мужик робеющим голосом, раздвигая руки в стороны, чтобы Жмур не смог обойти его.

– Что это за дрянь? – прохрипел Жмур, не спуская глаз с чудища, вылизывающего мужика.

– Это жонка моя, не трогай, – горестно всхлипывая ответил мужик, – ее ведьма прокляла за слова недобрые, оттого теперь такая.

– И что же ты ее тут до скончания дней своих держать будешь? – Жмур слабо верил в способности порчи сотворить такое, но что-то ему подсказывало, что мужик не врал, просто не знал всей правды.

– Буду сколько потребуется. Я ее давно очистить пытаюсь, богам жертвы ношу, на перекрестки, на кладбища, от капищ не отхожу, да оно все зря. Но я еще пытаюсь, жду, может со временем оно сойдет.