Во всех этих случаях ребенок получает недостаточно внимания, и это является для него сигналом, что есть что-то более ценное, чем он. Но внимание ребенку нужно практически так же, как молоко. А дети довольно настойчивые существа, без агрессивности и настойчивости ребенок просто не выживет: не будешь орать, когда голоден, так и останешься голодным. И вот ребенок, которому не хватает внимания, начинает искать способы это внимание получить, и довольно часто получает за это отрицательное подкрепление в виде агрессии родителя в явном или сглаженном виде. Чем больше агрессии или чем чувствительнее от природы ребенок, тем быстрее он поймет, что выжить тут можно, только подстраиваясь. Не все сдаются сразу. Кто-то борется за внимание, болея. Такой способ хорошо работает, если в прошлом у родителей хватало ресурса и они сами и ребенок помнят, как это было, и могут туда вернуться.

И вот на втором шаге выхода из выгорания человек с таким опытом должен пересмотреть свой опыт и свои прошлые выводы по поводу того, что он не самый важный для себя. Ему надо пересмотреть выводы, которые помогли ему дожить до этого возраста. Он должен признать, что способ понравиться людям, чтобы получить от них заботу, очень плохо работает и заботы ему до сих пор тотально не хватает. Кто-то на этом шаге понимает, что отношения с обществом и забота о себе – это вообще никак не связанные вещи. С обществом многими вещами можно меняться, но общество не мама.

Вслед за этим осознанием возникает потребность научиться отказывать. Раньше человек редко отказывал, чтобы быть удобным, а теперь для этого стало меньше поводов. Вместе с готовностью отказывать начинает просыпаться агрессия, которой нельзя было шевелиться много лет.

Агрессия дана нам от природы для двух вещей: для защиты себя и для преодоления препятствий. Поэтому контакт со своей агрессией крайне важен для продвижения в обществе и достижений. Но само общество и влияет на то, чтобы мы закопали свою агрессию поглубже. Мы, люди, фантастически толерантные существа по отношению друг к другу, мы можем выдерживать гораздо большую физическую близость братьев по виду, чем другие животные. Можете ли вы представить себе шимпанзе или котов, плотно прижавшихся друг к другу в автобусе или метро? А мы так можем. Но чтобы так смочь, реактивная агрессия1 должна быть сильно снижена. Поэтому в обществе есть большое количество запретов на выражение агрессии.

И тут есть важное противоречие, о котором выгорающие, как правило, не задумываются: низкий уровень агрессии у людей хорош для общества в целом. Это позволяет нам меньше опасаться друг друга, лучше друг друга понимать, больше кооперироваться и использовать синергию совместной деятельности. Благодаря этой синергии и сознанию мы напридумывали огромное количество механизмов, которые изменили мир и содержание нашей жизни принципиально. Но… Для интересов индивида низкая или подавленная агрессия наоборот не хороша, потому что это снижает способность к достижениям, конкуренции и получению более высокого положения в иерархии. Более высокие ступени в иерархии при прочих равных занимают люди с более высокой агрессией и социальным интеллектом.

На втором шаге выхода из выгорания человек налаживает контакт со своей агрессией, учится ей управлять в своих интересах при сохранении базовой безопасности для общества. Это обычно приводит к увеличению количества продуктивных конфликтов, где человек может отстоять свои интересы, иногда к смене работы и почти всегда к изменению круга общения. Все изменения связаны с повышением приоритета своих интересов и новой способностью говорить «нет».