Обе одновременно повернулись к двери, в которую кто-то молотил. Прижав палец к губам, Эвике подкралась поближе и спросила.

– Друг или враг?

– Опять твои шпионские игры, – прозвучал усталый голос Уолтера.

– Ты постучался неправильно.

Слышно было, как мистер Стивенс шаркает ногами за дверью.

– Я жду.

Последовала серия коротких стуков, пауза, и снова три стука.

– Так-то лучше, – проворчала его женушка, отпирая дверь.

Уолтер был бледен, как снег. Но не как лондонский снег, который падал сероватыми хлопьями, а как свежевыпавший снежок на горных вершинах.

Особенно мистера Стивенса удручало, что Фанни с Бертой улизнули слишком быстро, а сам он не успел вытребовать обратно свой кошелек. На извозчика пришлось занимать у мисс Маллинз. Пустяк, но неприятный осадочек остался. А уж увиденное на улице и вовсе повергло его в уныние.

– Здравствуй, Гизела, – с выстраданным спокойствием он поклонился вампирше. – К тебе там посетительница. Стоит у наших ворот.

– Уолтер, я так рада тебя видеть! Неужели Берта пришла сюда? Как мило! Почему ты не позвал ее?

– Потому что это не Берта. Какая-то другая… дама. Она оторвала чугунный цветок от ограды и гадает на нем «любит-не любит». Она просила сообщить тебе, что ты восхитительна. Давай уже, иди к ней поскорее.

– Ой.

Гизела села на стул и прижала шляпу к груди.

– Могу я попросить у вас политического убежища?

– Нет. Твою подругу там кэб дожидается. Ну так вот, за это время успел поседеть не только кучер, но и лошадь. И наши соседи будут тебе очень признательны, потому что собаки воют уже у всего квартала. И кошки тоже воют. И канарейки.

– Вот именно, Гизи, нехорошо заставлять эту леди ждать, – вмешалась Эвике-перебежчица. – Лучше уходи, пока не привлекла ненужное внимание.

– Ну что ж, пожалуй, я пойду… Спасибо за гостеприимство, Эвике! Твои скульптуры изумительны. Уолтер, как жаль, что мы так и не поговорили, но, надеюсь, встретимся в другой раз. Я так скучала по вам обоим.

Она боязливо покосилась на дверь.

– Ну… Я пойду. Да, пойду. Надо. Прощайте!

Супруги дружно помахали ей вслед, но уже поднимаясь по лестнице, вампирша услышала сдавленное: «Как ты могла ее пригласить?» и в ответ шипение: «А что мне оставалось делать?»

Гизела передернула плечами. Она никак не могла понять, что же такого натворила за последнее время, раз и Уолтер, и Эвике так к ней относятся. Неужели Эвике не хочет с ней знаться, а Уолтер забыл все, чего между ними не было, но ведь могло быть?…

Впрочем, эти мысли быстро вылетели из головы. Впереди ее ждала Судьба.

Надвинув шляпу на самые глаза и закутавшись в мантилью, Гизела толкнула входную дверь в надежде, что останется не узнанной. Но у самых ворот стояла леди Маргарет, с тем самым чугунным цветком, на котором оставался последний лепесток. Увидев Гизелу, она отшвырнула его, судя по раздавшемуся звону, угодив в чье-то окно. Это обстоятельство ее ничуть не смутило.

– Доброй ночи, Жизель! Какая у тебя хорошенькая шляпка, – она с восхищением воззрилась на шляпу Гизелы, которая размерами соперничала с тропическим островом. – Подойди поближе, чтобы я разглядела как следует.

Гизела сделала шаг вперед, понимая, что сопротивление бессмысленно.

– Зачем вы пришли сюда? Не лезьте в мою жизнь.

Леди Маргарет посмотрела на нее озадаченно.

– Я приехала за тобой. Не могу, когда ты далеко. Как будто… как будто мое сердце пришито к тебе невидимыми нитками, и когда они натягиваются, оно болит. Но даже эта боль мне приятна.

Она распахнула дверь кэба и протянула девушке руку. Ее бежевые замшевые перчатки были безупречно чистыми. Наверное, носит с собой несколько пар запасных.