– Хочешь попробовать?

– Не, – отрицательно помотал головой.

– Да ладно, чего ты… Хоть узнаешь, что такое амфетамины, – подтолкнул меня Юрка, который ждал от меня первого шага.

5. Глава 5

Амфетамины. В двенадцать лет это было новое для меня слово, до этого я не знал, что у него много названий. В общем, Толик получил моё согласие, сделал ещё одну дорожку. Я понюхал и уже через полчаса почувствовал, будто мою голову кто-то колет острыми иглами, а затем и всё тело… Однако эти ощущения принял за болезнь. Озноб ведь – признак вирусной инфекции…

Домой приполз в четыре часа утра, когда мама уже не могла найти себе места, обзвонила всех моих одноклассников, все больницы и морги. Она кричала, плакала и взывала к моей совести, а я просто побрёл в своё подростковое логово и рухнул на чистую, отглаженную простынь.

Поначалу так и не понял принципа действия амфетаминов, и мне захотелось узнать, что они дают человеку. Тогда я сделал самую роковую ошибку в жизни, решив ещё раз попробовать этот яд, чтобы вновь постигнуть ощущения после его приема. После очередной или нескольких дорог амфетаминов я так и не почувствовал на себе их эффекта. Зато друзья марафонили спидами регулярно. Марафонить – значит, безпрерывное употребление наркотиков, от нескольких дней вплоть до недели, без перерыва на сон.

– Стас, вообще-то нюхать – это выбрасывание денег на ветер, – начал однажды издалека разговор Толик. – Лучше уколоться, чтобы понять, каково это. Я сам уже несколько раз пробовал. Никакой зависимости нет, а есть кайф, которого не описать словами. Экстази и амфетамин по сравнению с героином — детский лепет.

Меня немного пугали уколы, но я доверился ему и согласился принять наркотик ради него. И никогда не забуду этого безвольного согласия. Того, что навсегда изменило мою жизнь, превратив её в гниющую кучу отходов.

Эффект после укола был неприятным, даже пугающим: через три секунды я почувствовал себя настолько плохо, как ни разу не чувствовал после самой продолжительной пьянки, будто снова под кожей всей головы бегут тысячи маленьких насекомых, а потом они начали распространяться по всему телу. Моё сознание помутнело, ноги и руки стали ватными, речь – неразборчивой. Одним словом, как будто я выпил минимум три бутылки водки. Потом меня начало ломать, и мне не понравилось то, как я отвратительно себя чувствовал – поклялся больше никогда не употреблять эту дрянь.

Я кололся только спидами, примерно раз в неделю. Так, доза за дозой, Толик по-прежнему общался в нашей компании, только теперь уже превратившись в барыгу — он продавал нам наркотики, пока у меня были деньги. Когда же средства от продажи игровой приставки, дисков, плейера и наушников, магнитофона закончились, я начал тащить из дома всё, что попалось под руку. Например, я выудил из маминой шкатулки золотые серьги, а потом долго искал их по дому вместе с ней, лживо сокрушаясь о потере…

Оленька к тому времени стала мне ближе, но сама держалась от наркоты подальше. Однажды я решил ей признаться:

– Оля, я колюсь.

– Как это – колешься? – Она была шокирована моими словами.

– Ну, меня затянуло. Это такой кайф…

– Ты ни с кем не пользовался одним шприцом? – испуганно спросила она, потому что даже в силу своего юного возраста уже была наслышана о том, чем это может грозить.

– Нет, – честно ответил я.

– И что дальше?

– Не знаю. У меня нет денег на дозы.

– Что ты колешь? Героин?

– Один раз было… Перец мне не понравился, – сухо ответил я. – Оленька, я, кажется, тебя люблю.

– Ты? – она подняла на меня свои большие карие глаза и вновь опустила их, пряча свой взгляд. – Извини, но в мои планы не входит дружить с мальчиком-наркоманом.