– Вот оно, вот оно! Уже и чертовщинка, вишь, Тима, прорисовывается.

– А наши-то, как про это прознали, так некоторые особо увлеченные из Уманской даже за тридцать километров стали приезжать, ротозейничать. Правда, и островные, проведав о таком к ним нездоровом интересе станичников, приняли свои меры. Не так-то просто стало к этому костру подобраться. Одного парня, уж через чур любопытного, было дело поймали, да неделю у себя продержали. Что они там с ним делали, одному Богу известно. Но с тех пор вообще перестал в сторону девчат глядеть.

Надо признать, что градус интереса гостей, подогретый градусом хозяйской наливки, был на той уже достаточной высоте, когда вы, увлекаясь, настолько уходите вглубь сюжета, что абсолютно не контролируете свои собственные эмоции, апогеем чего и явилось то обстоятельство, что слова Жорика, заставили обоих его собеседников непроизвольно раскрыть рты.

Вот вам и столичные персоны, рты-то поразевали. Не все в вашей Москве одной чудеса должны происходить, есть и другие для таких случаев места.

Жорик, чувствуя кульминационный момент, чтобы довести уж дело до конца, достал из автомобиля карту местности и указал, где находится этот так называемый Староверов остров с привязкой относительно их собственного месторасположения.

– Так туда  можно легко лодкой доплыть,  – поделился  мыслью Николай.

– Запросто, – вместе с очередным «петухом» поддержал друга Тимофей.

– Можно конечно, ребят. Но я бы не советовал. У них там, считай, частные угодья. Всяко может быть.

– Да-да, понятно, – поддакивали, переглядываясь, приятели, – Мы ж только так, чисто теоретически. На кой ляд он нам сдался?

День уж надумал клониться к вечеру, и Жорик вскоре, спешно откланявшись, укатил  до завтра.

Где буквально по крупицам, а где даже и существенными фрагментами-лоскутами принялись друзья-амнезийщики восстанавливать сюжетную картину вчерашнего вечера.

 Вспомнили о том, как увидели вдалеке зарево от пылающего в ночи пламени.  Как потом, сев в лодку, направились в его сторону. И что, поплутав некоторое время по плавням, все-таки приплыли к искомому острову. Увидели  костер. Вернее всего лишь его макушку. Ибо на берегу  их встретил глухой и высокий, не позволяющий ничего более, кроме верхушки пламени, лицезреть, забор.  Приняв еще наливочки, любопытные Варва́ры наши решили поискать более благоприятный ракурс, дабы все-таки взглянуть на действо, происходящее у костра, и стали с этой, собственно, целью, держась от берега на достаточном, чтобы не привлечь к себе внимание, удалении, оплывать остров. Николай был на шесте, а Тимофей вычерпывал постоянно прибывающую в лодку воду.

Надо признать, что к тому времени приятели уже находились в весьма приличном подпитии, так что дело у них  как-то не особо и спорилось. Когда же вода стала более активно прибывать, они даже не сразу сообразили, что лодка вот-вот пойдет ко дну. Лишь только, наконец, осознав однозначную неминуемость затопления, успели сбросить с себя куртки, да стащить с ног обувь, как тут же суденышко оказалось под водою.

А ведь на календаре февраль, никак не май месяц. Льда хоть и не было, водица, однако, ледяная. Глубина  не велика, но заиленное дно пугало. Весьма отчаянно, довольно-таки усердно и достаточно шумно принялись грести на служащий спасительным маяком огонь костра. Потом, откуда ни возьмись, явился «дед Мазай», затащил «зайчишек» в лодку и даже успел выловить в черной воде их амуницию.

Дальнейший же ход событий прорисовывался довольно редкими крупинками, поставляемыми на «панно» в основном Тимохиными проблесками памяти. Какие-то люди: мужчины, женщины, может много, а может и нет. Их раздели, вытерли, укутали в одеяла. Дали для согрева что-то попить, а следом какая-то женщина чем-то  растирала их тела. После чего, очевидно, облачили в ночные рубашки и уложили спать.