– Что стряслось? – снова смешно заглядывая из-за плеча Феликса сверху вниз на карту, живо интересуется замполит.

– Докладываю, – спохватившись, что сболтнул лишнего, бодро чеканит старший лейтенант. – Соединению кораблей из трёх шнуроукладчиков дивизиона поставлена боевая задача – немедленно выдвинуться в район дальнего полигона, время «Ч» – «минус четыре»!

– По-нят-но, – растерянно тянет посредник, тоже, по-видимому, никак не ожидавший такого поворота событий.

– Разрешите выполнять! – не отрываясь от карты, звенит Стариков, быстрыми умелыми штрихами от руки без циркуля и линейки нанося на неё точку назначения и примитивную предварительную штурманскую прокладку со всеми необходимыми манёврами вдоль фарватера, словно эскиз своих будущих гениальных картин.

– Выполняйте, – в такт ему машинально командует замполит.

– «Шалаш», «Шалаш», я – «Прыжок–3», приём, – не замечая переживаний посредника, затягивает старлей привычную для любого командира песню эфира, вызывая по внутренней закрытой сети бригады оперативного дежурного.

– «Прыжок–3», я – «Шалаш», приём, – будто ждал, тут же отзывается тот.

– «Шалаш», я – «Прыжок–3», прошу «добро» на «глаголь-веди»… в составе трёх единиц… в район «семнадцать-двадцать»… согласно… – не торопясь, выговаривая каждое слово, как бывало на «Антилопе», перекрикивает шипение эфира Феликс в надежде, что тот не в курсе полученного им необычным образом пакета и тут же запретит выход.

– Добро, – безжалостно и равнодушно, даже недослушав его, шипит эфир в ответ и, словно снимая последнюю надежду, добавляет очевидное: – Время «Ч» – «минус три пятьдесят пять».

– Есть «Ч» – «минус три пятьдесят пять», – по инерции повторяет Стариков и, переключившись на волну дивизиона, уверенно выдаёт в эфир: – Внимание всем кораблям!

Я – «Прыжок–3», – делает многозначительную паузу. – По местам стоять, с якоря и швартовов сниматься.

– Вас понял, я – «Сталь–224», приём, – первым, как и положено флагману, тут же отзывается мичман Тихомиров, командир ШУ–224.

– Я – «Сталь–243», вас понял, приём, – радостно вторит ему лейтенант Полянский.

– Я – «Сталь–251», вас понял, приём, – весело подхватывает и лейтенант Михайлов.

…И чего ж это им не веселиться?

Молодость есть молодость, лейтенанты во все времена при каждом удобном случае рвутся в бой. Да и не только лейтенанты. Такова жизнь! И это правильно: все мы живы нашими эмоциями, впечатлениями, переживаниями, и чем больше и ярче они, тем больше и ярче наша жизнь. А когда их, эти эмоции, как не в молодости-то, получать?..

– Внимание всем, – грохочет, мобилизуя себя и командиров, Стариков. – Соединению кораблей в составе трёх единиц поставлена задача, – делает паузу, – осуществить переход в заданную точку дальнего полигона в строю кильватера: 224-й – первый, 243-й – второй, 251-й – третий. Как меня поняли? Приём.

Не успевают лейтенанты завершить свои длинные канонические партии в эфире, как заиграли и запели звонки и динамики на флагмане:

– Внимание по кораблю, по местам стоять, с якоря и швартовов сниматься, – командует Тихомиров.

Тут же вслед за ним практически одновременно запели и заговорили динамики соседних шнуроукладчиков, но привычная череда команд, эхом летящих над опустевшей акваторией гавани, круговерть встречных докладов с боевых постов, навсегда врезавшихся за два промелькнувших на «Антилопе» года в сознание бывшего её командира Старикова, сейчас никак не трогают его. Он лишь с некоторым сожалением, ностальгией безучастно слушает их, по привычке улавливая и фиксируя в интонациях моряков малейшие нотки неуверенности или недосказанности, вырисовывая в голове собственную картину готовности экипажа к предстоящим испытаниям.