Отчет Алексея Котикова и письмо Старика секретарь Минского обкома КПБ (базировался на Калининском фронте) Иван Климов получил в середине сентября, 14 числа он направил эти документы в ЦК КПБ, куда они поступили лишь 5 октября 1942 года. 21 октября на тексте поданного ему письма Старика Пономаренко налагает резолюцию, которая говорит даже о некотором оптимизме в деле установления связей с минским партийным подпольем: «1. Тов. Сергеенко: через этот отряд [отряд „Старика“] можно в Минске развернуть дело; 2. тов. Авхимович: на Минск надо уполномоченного ЦК»158.
Увы, промедление в буквальном смысле слова стало подобно смерти. Две недели Алексей Котиков ждал в бригадах у «Старика» и «Дяди Коли» представителей обкома или хотя бы радиограммы из Москвы, однако безрезультатно. Не дождавшись ответа из ЦК, он 26 сентября вернулся в Минск, в этот же день он был арестован минским СД. В скором времени был арестован Иван Ковалев, и все члены горкома, а также еще около 150 человек159. Это был второй, сентябрьский, провал минского подполья. Он привел к полному разгрому действовавшего в городе подпольного горкома партии160, что, вероятно, и убедило партийное руководство республики (и ведомство Лаврентия Цанавы) в необходимости «откреститься» от «подставного» «лжегоркома».
Спору нет, для Минского подпольного комитета в существовавших тогда условиях создание партизанских бригад на Палике имело второстепенное значение – отнюдь не за этим дважды посещал Алексей Котиков эти края. Произошедшее 12 августа объединение небольших партизанских отрядов под командованием неординарных командиров, однако, придало необходимый импульс не только развитию партизанского движения в регионе, но и положило начало формированию самой партизанской зоны в современном ее понимании. Пройдет несколько месяцев и географическое прежде понятие – Борисовская зона – приобретет все необходимые для этого атрибуты.
А тогда, в середине 1942 года, образованные на Палике бригады не отличались особой мощью и требовали значительного организационного и материального усиления.
На западном берегу р. Березина из действующих там отрядов Верховодко, Жуковского, Шеремета (бывший Егорова), «Буря» (прислан из-за линии фронта – Особый белорусский сбор), «Дяди Коли» (4-й отдел НКВД) была создана бригада под руководством сержанта госбезопасности Петра Лопатина – бригада «Дяди Коли»161. На первых порах отрядам Лопатина были присвоены порядковые номера, а позднее они получили более громкие наименования162.
У Василия Воронянского дело с созданием бригады несколько затянулось. Его попытки включить в состав своего формирования действовавший в Логойском и Заславльском районах отряд «Штурм» не увенчались успехом – стоявший во главе отряда лейтенант Борис Лунин (бывший взводный Осташенка) ответил ему отказом, мотивируя его тем, что он уже работает «от Бородача» (возможно, речь шла об отряде капитана Василия Щербины, действовавшем западнее Минска на территории Барановичской области). «Бородач», имея связь с Москвой, обеспечивал Лунина оружием и боеприпасами, а бойцов отряда – наградами163.
Другому отряду отказал, судя по всему, уже сам Воронянский – из-за его низкой боевой активности и недисциплинированности входящих в его состав бойцов164. Позже этот отряд под названием «За Отечество» присоединится к Лунину, когда тот в декабре месяце будет формировать свою собственную бригаду165.
В конечном итоге с Воронянским остался лишь отряд «Борьба» Сергея Долганова. Для окончательного объединения отрядов «Мститель» и «Борьба» в единую бригаду Воронянскому требовалось лишь формально оформить сложившийся к тому моменту порядок, поскольку, как мы помним, Станислав Ваупшасов перед своим отступлением в Смолевичский и Червенский районы поставил Долганова в подчиненное от Воронянского положение. Однако произошло это формальное объединение отрядов только 23 сентября 1942 года. В этот день в лесном массиве в районе озера Гнюта (на границе Плещеницкого и Бегомльского районов) Василий Воронянский сформировал командование партизанской бригады «Дядя Вася»