– А кто такой этот Скоба?

– Стажер, кто же еще?! У кого же еще, как не у стажера можно сейчас одолжить деньги? Людей форма портит, – грустно вздохнул он, – стоит человеку надеть форму, как он становится в одночасье таким говном! Тьфу!

Не знаю, кого конкретно имел в виду разочарованный Кепочкин, я же в его словах узрел глубокую самокритику.

Вскоре ремонт был окончен и с некоторым волнением я включил телевизор в сеть. Подогревшись, экран засветился, заморгал оживленно частыми полосами, но вскоре картинка выровнялась и стали различимы лица людей.

– Боже мой! – ошарашенно отступил Кепочкин. – Заработал! Ну ты, Петр, мастак, однако! Григорыч! – крикнул он куда – то за дверь.

– Ну… – появился тот вскоре и, заметив светящийся экран, растянулся в улыбке: – Это дело надо обмыть! Ты как, Кепочкин?

– Ну, а как же?! Денег у Скобы больше нет, надо непременно.

И он выудил из стола початую бутылку «Столичной» и трехлитровую банку маринованных огурцов. Налив в три рюмки, чокнулся с экраном телека и с серьезным видом произнес:

– За искусство, которое требует таких жертв!

Мы выпили и захрустели пикулями.

– Так… – посмотрел зам на свои часы, – сериал через десять минут, излагай, Петр, свою просьбу Георгию Григорьевичу, только кратко!

– Так – с, – шеф сел на свое место и приготовился слушать, с нетерпением, впрочем, поглядывая на экран.

– Хочу изучить материалы о самоубийствах мальчишек в районе, которые произошли осенью прошлого года.

– Зачем? – удивился шеф. – Поверьте, в этих делах нет ничего интересного или, там, загадочного…

Я незаметно включил брелок–диктофон – мнение самого главного здесь милиционера стоило записать!

– …Обычный юношеский максимализм – не купила мать компьютер – в петлю! Бросила подружка – туда же! Обычная в наше время история.

– Не совсем обычная, – позволил я себе не согласиться с официальным мнением.

– По – крайней мере, здесь нет никакого криминала – уж не думаете вы, что кто – то насильно затащил детишек в петлю?!

– Я так не думаю…

– Григорыч, да пусть человек почитает, ведь в тех делах никакого секрета нет!

– Пусть читает, – махнул рукой тот и полностью переключил внимание на экран.

– Пойдем! – Кепочкин провел меня в архив и попросил сидевшего там юношу: – Горобец, покажи Петру прошлогодние дела о самоубийствах несовершеннолетних.

– Слушаюсь… – нехотя оторвался тот от книги и побрел куда – то за шкафы.

– Дела пылятся у нас, – объяснил Кепочкин, – в прокуратуре ими не интересуются, состава преступления в них нет…

– «Менты»! – послышался в коридоре крик шефа.

– Ну, ты изучай, а я пошел – Григорыч зовет, кино началось.

Сев поближе к окну, где освещение было получше, я обложился папками. Горобец поначалу пристально следил за моими действиями со своего места, но вскоре потерял всякий интерес и уткнулся в свою книгу.

Тогда я, подперев голову рукой с зажатой в ней «Мальборо» – фотоаппаратом, стал методично нажимать на спуск, медленно перелистывая один скоросшиватель за другим.

Через полчаса все документы были пересняты и возвращены обратно. На обратном пути я завернул в кабинет Георгия Григорьевича. Раскинувшись в креслах, они с Кепочкиным с упоением смотрели фильм, то и дело гогоча и комментируя сцены.

– Ну что, нашел что – нибудь интересное? – спросил с усмешкой шеф.

– Ничего… – покачал я головой.

– Ну вот, я же говорил – обычное дело. Кепочкин, подпиши человеку пропуск!

– Ну давай, Петр, заходи в гости, если будет желание, – он назвал свой домашний адрес, – я познакомлю тебя со своей женой – пусть увидит, какие на самом деле журналисты, а не какие – то там мистические «орловы»… Короче, бери «пузырь» и заходи!