– Не со мной, а снимал комнату в этом же доме. Даже не комнату, а просто спал на веранде на раскладушке, – пояснила Жанна.

– И вы беседовали с ним о звездах, и прочих высоких материях? – завелся я, чувствуя себя несправедливо обманутым.

– Я говорила с ним только на темы, которые меня волновали, – о гибели детей! А если тебе что – то не нравится, так собирайся и двигай обратно в Москву, там по тебе уже местная тусовка наверняка соскучилась! А мы здесь и без тебя во всем разберемся. И еще, – она уже почти кричала, – моя личная жизнь никого не касается, даже такого маститого и титулованного типа, как Орлов!

Резко повернувшись, она пошла к калитке.

Ее слова подействовали на меня словно ушат холодной воды, а дерзкий тон вызвал уважение. Я умею оценить по достоинству стремление к независимости! Действительно, я переусердствовал в своих чувствах.

Тетя Зоя каркающе рассмеялась, радуясь, что «журналюга» потерпел фиаско.

– Так ему и надо, молодец, Жанночка, гоны его в три шии! Воны токо и могут, шо брехать, газетчики несчастные!

Я догнал ее почти у калитки и ухватил за руку. Она не стала сопротивляться и скандалить дальше, – она была умницей! Просто обвила руками мою талию и прижалась к груди.

С высоты моего роста она казалась маленькой, совсем юной девочкой. Мне вдруг стало стыдно за свою несдержанность.

– Ты больше не будешь думать обо мне плохо? Обещаешь? – в ее голосе появились теперь совсем другие нотки, – так говорят друг с другом обычно люди, очень близкие друг другу.

Я прижал ее к себе и осторожно погладил своей жесткой ладонью по шелковистым волосам.

– Извини, я не хотел…

– Эх, молодежь… – с досадой махнула рукой тетя Зоя, сожалея о несостоявшейся драме, слезла с калитки и побрела вглубь двора, бормоча себе под нос.

Жанна приподнялась на цыпочках и поцеловала меня в щеку. На ее глазах блеснули в ярких лучах полной луны слезы. Прикоснувшись губами к ним, я почувствовал их горько – соленый вкус, – вкус горя и страданий… Мне не был чужд этот вкус… Дуралей! Надо же с первого дня знакомства наводить порядки в чужой судьбе!

– Я пойду, ладно? – Жанна нежно пожала мне руку и улыбнулась в знак примирения.

– Извини! – задержал я еще на миг ее ладонь.

– Угу… – совсем по – детски согласилась она, вздохнув.

Все стало вновь на свои места, и звезды вернулись обратно на небосвод. Хотелось радоваться и плясать…

– Сколько задолжал Демидов твоей хозяйке? – поинтересовался я.

– Полторы тысячи рублей.

– Завтра я завезу деньги, ведь это бросает тень на нашу репутацию, да и не хорошо получилось…

– Было бы неплохо, – согласилась Жанна, – она ведь совсем одинокая женщина, даже дети ее не навещают вот уже много лет… А так она очень добрая. – Она освободила свою руку из моего захвата и, мило помахав ею, пошла домой.

– Спокойной ночи, Петя! – услышал я за спиной, когда коснулся дверцы «девятки». Боже мой, это ж когда меня последний раз – то называли так просто по имени? Уж и не помню даже. Конечно, «Петр Орлов» звучит весьма ярко и для слуха приятно, но…

Я был благодарен своей новой знакомой и бесконечно счастлив. Я ехал к себе в гостиницу неспешно, наслаждаясь ласковым летним вечером. Проезжая через дамбу, остановился, вылез из машины и полюбовался серебристой тропой лунного света, делившей речку Понуру вдоль. Тишину наполнял нестройный хор лягушек, почему – то казавшийся комическим.

Приемник вдруг запел голосом Юрия Шевчука, солиста моей любимой группы «ДДТ»; «Ты не думай, что жизнь нам дана совершенно бесплатно…» – пел он. Я полностью с ним согласен: за все в этом мире надо платить свою цену. Но коль изредка она дарит встречи с такими замечательными людьми, какой была Жанна, не страшна была никакая цена! Жизнь – игра, и скучно было бы, господа, если бы все доставалось нам на блюдечке с той самой пресловутой «голубой каемочкой». Жизнь прекрасна! Какую бы цену за нее не заломили…