– Ну, а тебе что надо? – схватился за голову воевода, увидев её.

– Что с ним?

– Да вы что, все с ума посходили? – уже в гневе, вставая с трона, прогромыхал он. – Пошла вон, на кухню! Распоясались совсем, никакого уважения к главе. Вон, я сказал! – Добрыня указал рукой на выход, и Марфа, фыркая, уже с блеснувшими от подступающих слёз глазами, выскочила обратно, при этом хлопнув дверью.

– Вот ведь… Точно, пора порядок наводить. А, может плетей ей всыпать? – выдохнул Добрыня и рухнул в кресло, потирая левую половину груди рукой.

Всадники, посланные на разведку, умчались, а городок зашумел и задвигался, как в улье. Заносили запасные стрелы и копья на стены, и складывали их в специальные плетёные корзины, набирали воду в большие бочки, подносили дрова и хворост к печам, чтобы успеть разжечь огонь и нагреть воды, если враг полезет под стены. В общем, всем нашлось дело. Тут и там раздавались команды кому куда чего нести. К вечеру суета затихла, народ стал разбредаться по хатам на отдых, а на стенах и воротах появились усиленные отряды стражей, зажигались факелы. А, на следующее утро примчался 1й вестовой.

Первые его встречали охранники у ворот, сразу же посыпались вопросы, на которые он отвечал: ‘’Едут’’. После чего вестник доехал до терема воеводы, спрыгнул с коня и взбежал по лестнице наверх. У комнаты воеводы он постучал в дверь, на возглас Добрыни открыл её и вошёл внутрь.

– Будь здоров, воевода! – произнёс вестовой, кланяясь.

– Докладывай, не тяни!

– Живы, едут назад, к обеду будут, двое с ними остались на всякий случай.

– Фу, наконец-то. Молодец, хвалю!

– Погоди, воевода, хвалить.

– Что так?

– Не все едут, нет с ними ‘’странника’’.

– Как нету? Ты что несёшь?

– Извиняй, воевода, виноват. Подробностей не знаю, но говорят сгинул, в смысле погиб.

– В смысле, сгинул? Как погиб? – только сейчас до воеводы стали доходить ответы вестника, только сейчас он осознал, что не зря ходил хмурый Ярослав, видать чуял свою смертушку. Он сел на лавку и, поневоле, опять потянулся рукой к левой стороне, там, где сердце пропустило пару ударов. – Та-ак… ладно, иди, будем ждать остальных. А, погодь. Раненные-то есть и сильно ли?

– Пару раненных, но вроде не сильно, едут на телеге и болтают, так что живые.

– Ладно, иди, отдыхай. А, по дороге перехвати кого-нибудь, пусть знахарей предупредят, чтобы были готовы.

Охотник уже выходил за дверь, как ему прилетело вдогонку: ‘’Марфе ни слова’’!

К обеду, как и говорил вестник, обозы показались. В воротах вернувшийся отряд встречал Добрыня. Смурной и осунувшийся, Мстислав подошёл к воеводе, наклонил голову:

– Прости, батя, не уберёг.

– Ладно, давай в терем, там подробно всё расскажешь. – поневоле отворачиваясь, чтобы не увидели блеснувшую предательски слезу. – А, за живых – спасибо. Спасибо, что уберёг.

– Не мне спасибо, воевода, а тому, кого уж нет.

– Ладно, не бери грех на душу. Эй, лекаря, раненными займитесь! Остальные помойтесь, передохните и на обед! А ты, Мстислав, к нам, потом передохнёшь.

Народ стал подходить к телегам, помогать разгрузить, да языком почесать. Тут послышался громкий вскрик: ‘’Брательник! Живой! Вот уж не чаял свидеться!’’ Из толпы выбежал Могила, расталкивая на ходу кто был у него на пути. Он подбежал к Могуте и обнял его, не веря до сих пор в удачу, хлопал его по плечам и всё осматривал – нет ли где на нём раны.

– Да живой я, живой, не ранен. Всё хорошо.

Так они и стояли, обнявшись, пока все телеги не проехали мимо, после чего, так же обнявшись, пошли в сторону детинца, на ходу вытирая проступившие слёзы. Марфа тоже находилась среди встречающих, всё это время она глядела в сторону обоза и пыталась увидеть одного человека, но его там не было. Она стала подбегать к тем, кто приехал, и спрашивать о Ярославе, но все отворачивались от неё, боясь встретиться взглядом, поэтому опускали головы. Ничего не добившись, она побежала в сторону Добрыни, чтобы выяснить, что же случилось со ‘’странником’’. Марфа догнала воеводу уже у входа в терем.