– Добрыня, ради Макоши, скажи, что случилось с Ярославом? – она прижала руки к груди, волнуясь и ожидая ответа.

– Я же тебе сказал… – начал заводиться воевода, но его остановил Мстислав.

– Погоди, воевода, я сам. Марфа… прости, но его больше с нами нет.

– Как нет? А, куда он делся? Вы что, его прогнали?

– Нет, он погиб, защищая нас. Прости. – уже тише добавил мечник. – Он выбрал свой путь – путь героя, мы будем помнить его всегда.

– Как погиб? Как вы могли это допустить? Да будьте вы про…

– Молчи, женщина! Пока не накликала беду! – оборвал её на полуслове Добрыня. Но Марфа, от горя схватившись за голову, побежала от них прочь. Мстислав рванулся было за ней, но его приостановил воевода. Поглядев, как она убегает, он распорядился о том, чтобы за ней присмотрели, не дай Макошь, что-нибудь с собой сделает. Воин, которому дали указание, метнулся за девушкой.

Рассказ Мстислава.

В большой гридне, именуемой залом для совещаний, собралось только три лица: воевода – Добрыня, старший мечник – Мстислав, а также приглашённый главный волхв – Любомир. Мстислав выступал в качестве главного свидетеля и повествователя, потому как являлся не только старшим группы, отправленной с Ярославом и обозом, но и более опытным воином, повидавшим много сражений и имевшим свой взгляд на произошедшее событие. Остальные были внимательными слушателями и грозными судьями. Добрыня восседал, как обычно, на своём троне-кресле, волхв – у стены, на скамье, а рассказчик – на лавке, за столом напротив воеводы. Никто и ничто не нарушало их уединение. За дверями стояли дружинники, внутри помещения никого, кроме совещающихся, не было, только свечи тихонько потрескивали в своих подставках. Мстислав, выпив кваса, промочил просохшее от волнения горло, прокашлялся и начал рассказ.

– В пути мы были уже два дня, оставалось чуть более суток и прибыли бы на место, но видать не суждено. Ночь передохнули у леса, поутру выдвинулись дальше. Только начали выходить на большое поле, как птицы подсказали, что кто-то идёт. Так и получилось – с той стороны поля выехали степняки, насчитали их около тридцати, скорее всего передовой отряд или разведка. Они сразу же понеслись на нас, хорошо не все. Мы только и успели отвести телегу в лес, остальные оставили для прикрытия, отправили гонца и встали в линию. Тут же нас засыпали стрелами, первую атаку мы выдержали, потерь не было. А вот дальше пришлось уже тяжелее, слишком плотный поток стрел в нашу сторону, и появились первые раны. Если бы так продолжалось и дальше, то, думаю, всех положили бы. Отступить уже не успевали, да и гонцу надо было уйти подальше – степняки его вмиг догонят. Так что приготовились мы помирать, жаль без боя, а так хоть немного с собой врагов бы взяли. Вот тут-то и выступил вперёд Ярослав, предложил схлестнуться с самым сильным, вызвать на поединок. Мы уже воспряли духом, думали, что каждому достанется по вражине. Но ‘’странник’’ нас обломал, сказав, что как только убьёт поединщика, причём он был уверен ,что победит его, и побежит на Степь, нам нужно уходить и как можно быстрее. Вот здесь-то и появилась у нас надежда, что останемся живые, вот уж не думали о ‘’страннике’’, который справится не только с поединщиком, но и с основной силой Степи. А дальше пошли необычные дела. Ярослав переоделся в свои волчьи одежды, взял щит и копьё, произнёс что-то про лихо и про живых, которые не помрут. Потом так улыбнулся, что всем на душе стало спокойнее, как будто свет снизошёл к нам. Дальше ещё интереснее. Он ударил копьём в щит один раз, другой, третий, крикнул, подняв копьё: ‘’Русь!’’ И нас всех захлестнуло, мы ударили мечами в свои щиты и кричали: ‘’Русь!’’ От этого, вроде бы и простого действия, у нас просто необычайно прилила мощь и сила, захотелось рвануть на врага и порвать его голыми руками. И, я думаю, так и было бы, если б побежали на врага в этот момент. Вдохновение просто переполняло всё тело, энергия рвалась и требовала её выпустить на волю, разум отключился. Само Ярило осветило нам путь, и мы восхвалили его. Потом Ярослав пошёл вперёд, а мы прощались с ним, понимая, что победить такую силу нереально, а он взял всё на себя, взвалил эту непосильную ношу на свои плечи, оттеснив нас в сторону. Он шёл героически погибать за нас, чтобы мы остались живые, за Русь, чтобы она помнила его подвиг.