. Ярким примером такой модели был Вальтер Скотт. Как он сам писал в предисловии к «Песни последнего менестреля», литература должна была стать его посохом, а не костылем, и хоть доходы от литературного таланта и могли быть удобным дополнением, он не хотел постоянно жить исключительно на них. На такой должности, как у него (Скотт долго добивался и в конце концов получил должность секретаря сессионного суда), по мнению Скотта, писатель может надеяться уйти на покой, без какого-либо заметного изменения обстоятельств, в тот миг, когда общественность устанет от его попыток угодить или он сам устанет от пера57.

К 1847 году такие писатели с двойной карьерой – и модель литературной карьеры, которую они воплощали, – стали мишенью для презрения Льюиса:

Все они становятся, по мнению Льюиса, непрофессионалами или неудачниками, посягающими на чужую территориюa.

Упоминание «праздных женщин» поднимает вопрос об авторах-женщинах – считает ли Льюис их профессионалами или продолжает и в 1847 году воспринимать их, подобно Fraser’s в 1830‑х, как дилетанток в сравнении с мужчинами-литераторами. Подразумевает ли Льюис под «праздными» писательниц-аристократок, вроде леди Морган, чьи «нелепые преувеличения и пустое позерство» регулярно высмеивал Fraser’s Magazine, и Кэтрин Гор, на чьи «романы серебряной вилки»b он часто нападал58, или же он имеет в виду всех женщин, связанных с литературой?

В нескольких эссе 1840‑х годов Льюис признает способности женщин в области художественной литературы, называя Филдинг и Остин «величайшими романистами нашего языка». Льюис также немало хвалил современных ему романисток, в частности Шарлотту Бронте и Элизабет Гаскелл59. Например, в 1847 году, когда он прочитал «Джейн Эйр» Каррера Белла, он был поражен и позже в письме 1855 года к Гаскелл вспоминал: «Энтузиазм, с которым я прочитал его [роман], заставил меня спуститься к мистеру Паркеру [редактору] и предложить написать рецензию на него для Frazer’s Magazine»60. В сводном обзоре, опубликованном в декабрьском выпуске 1847 года, Льюис признал «замечательную силу» романа, назвав его «книгой по сердцу», и написал автору в частном порядке (в письме, отправленном через издателей Бронте Smith, Elder & Company), чтобы выразить восхищение работой и предложить свои мысли и советы для будущих произведений61. За время своей непродолжительной карьеры романиста Каррер Белл не раз удостаивался публичных и частных похвал Льюиса.

Тем не менее Льюис оскорбил Бронте (и других писательниц) обзором на «Шерли» (1849) в журнале Blackwood’s Magazine своими спекуляциями об «органических» различиях между полами, заявлением о том, что «главной функцией женщины <…> является и всегда должно оставаться Материнство» и сарказмом о «возможности равенства женщин и мужчин в различных сферах жизни, включая литературу» – оскорбительные замечания для эссе, якобы призванного выразить хвалу великой женщине-романистке, которая, как ему было известно, не была замужем62. В конце 1840‑х Льюис под псевдонимом Vivian также вел колонку для Leader, где опубликовал эссе «Полет авторесс», начинающееся словами: «Вот! Я так и знал… эти женщины! Они не удовольствовались вторжением в нашу мужскую сферу литературы и снижением цен на статьи, теперь они атаковали наш последний оплот – лондонские сезоны»63. Предоставляя Шарлотте Бронте и Джеральдине Джусбери почетное звание «женщин, [у которых] есть претензии», Льюис одновременно высмеивает других «претенденток» – поэтессу мисс Банион и писательницу миссис Буони Джонс, – которые приезжают из провинций, наводняя Лондон своими глупыми стихами и претенциозными трактатами вроде «Троичного развития духа» (