После того как Конгресс США не смог в очередной раз провести этот законопроект, Диккенс решил обратиться к широкой общественности, опубликовав письма в Literary Gazette, Examiner и других британских периодических изданиях, чтобы выразить свое возмущение «существующей системой пиратства и грабежа»44, и позже в 1843 году подал иск против Illuminated Library Питера Парли за плагиат «Рождественской песни», изданной как «Рождественская история о призраках: воссоздана по оригиналу Чарльза Диккенса» (Christmas Ghost Story: Reoriginated from the Original by Charles Dickens). Действия Диккенса воодушевили других авторов включиться в дискуссию на тему гонораров и необходимости правовой защиты.

В публичных прениях 1840‑х годов о профессиональном доходе женщины в основном молчат о деньгах, однако в личной переписке они проявляют к ним живой интерес. Например, в автобиографическом письме, написанном Ричарду Х. Хоуму в 1844 году, Мартино отмечает, что она «подсчитала доходы (которые, однако, продолжают поступать) и нашла, что они составляют около пяти-шести тысяч фунтов»45. Тогда, в 1840‑х, возможно, из‑за опасений, что инвалидность истощит ее ресурсы, Мартино подсчитывала свой доход от книг, статей и обзоров – эти документы она показывала Джону Чепмену. В 1840‑х Мэри Хоувитт также прямо сообщает о своих авторских отчислениях и профессиональных гонорарах в письмах к сестре Анне Харрисон, ссылаясь на контракт в тысячу фунтов, упоминая платежи за стихи, переводы и статьи и объясняя, что она «рассчитывает на то, что А. М. [ее дочь Анна Мэри] заработает в следующем году триста фунтов за переводы»46. Элизабет Гаскелл посетила дом Хоувиттов и, описывая Элизабет Холланд увиденные великолепные гравюры и гипсовые отливки, отметила доходы писательской семьи: «Подумать только! Литература приносит им приличные деньги!»47

Несмотря на обсуждение финансовых вопросов в частном порядке, женщины-авторы тем не менее, как правило, принимали деятельное участие в кампаниях по защите авторских прав. Мартино благодаря активной политической деятельности в Вестминстере и многочисленным знакомствам, которые она приобрела во время тура по Северной Америке в 1834–1835 годах, организовала сбор подписей писателей в поддержку законопроекта о международном авторском праве. Она использовала свой дом на Флудьер-стрит в Вестминстере в качестве штаба для подписания петиции. Уже 1 ноября 1836 года она написала Мэри Сомервилл, уважаемой шотландской ученой и научному автору, с просьбой подписать документ «Заявление ныне живущих английских авторов обеим палатам Конгресса» (Memorials from the Living Authors of England to both Houses of Congress), добавив, что она также надеется на подписи Марии Эджворт, Джоанны Бейли и Люси Айкин48. Документ, как его описывает Мартино, представлял собой «простое заявление об отсутствии надлежащей защиты собственности и целостности наших работ, вреде для американских авторов и требовании ввести закон»49. Неделю спустя, 9 ноября, она обратилась к другим писательницам, в том числе Мэри Рассел Митфорд, призывая: «Все подписывают, и дело настолько очевидное, что, я думаю, вы не можете колебаться»50. В то же время Мартино отправляла письма влиятельным политическим и литературным деятелям по обе стороны Атлантики, прося авторов – членов парламента, таких как лорд Брум, подписать «Авторскую петицию», а литераторов вроде Уильяма Каллена Брайанта – «подать аналогичную петицию в Конгресс [США] в то же время, что и мы [в Британии]»a. После того как сенатор Клэй представил Конгрессу петицию и свой доклад, она написала ему, чтобы поблагодарить его за «борьбу в области авторского права»