— А ты как всегда был отвратительно вульгарен, демонстрируя презрительность, дурной вкус и лицемерие. Хотя, наверно, казался себе шикарным, когда пытался вызвать у девушки отвращение ко мне и свести мой благородный поступок до уровня «случайно так получилось» своим скотским к ней отношением.

— Это шоу, бро, которое собирает основные деньги не с ВИП-доступа, а с покупок ежемесячных подписок. Если здесь не будет происходить ничего интересного, то никто не будет его смотреть. А больные детки — это так мило. Хворающий братик. Благородный миллионер. Из этого может выйти что-то получше, чем из той безмозглой рассеянной курицы, что спотыкается на каждом шагу.

— Так вот, значит, почему ты переключился на эту Еву, — глотаю я из бутылки пенный напиток, пока перед Эваном ставят нечто изысканное, красиво размазанное на тонком фарфоре и наливают его любимое розовое вино.

— Всё, что я делаю, Дам, исключительно в интересах шоу, — поднимает он за изящную ножку бокал. — Твоё здоровье, брат.

— Тогда, думаю, сегодня, исключительно в интересах шоу, конечно, — откидываюсь я к спинке старинного кресла и складываю ноги на белоснежную скатерть, — можно устроить выходной. Праздничный ужин в честь того, что всё обошлось, девушка жива. И пусть сегодня никто не выбывает. Как тебе такой план?

Он цедит сквозь зубы своё вино, смакуя на языке и раздумывая над моим предложением. И не хочет уступать, чисто из вредности. И знает, что если я что-то сказал, то тоже не уступлю. Он зависит от меня ничуть не меньше, чем я от него. И он прекрасно это знает, хоть и ведёт себя как хозяин.

— Мне не нравится твой интерес к этой Еве, — отрезвляет он меня, отставляя свой бокал. — На шоу тридцать девушек. Полный комплект. А твои мониторы показывают только её. Ты опять за старое, Дам? Очередной клон Вики?

— Нет, на Вики она не похожа. И всё же что-то в ней есть, — не вижу я смысла упираться, раз мой интерес для него настолько очевиден.

— Не увлекайся, Дам. У неё контракт «типа А». Ей нужны деньги. И она пойдёт до конца ради них. Ей глубоко плевать на тебя.

— Она хочет помочь брату, — допиваю я своё пиво.

— Сомневаюсь, что он у неё вообще есть.

— Тогда в этом соревновании лицемерий ты всё равно победил. Чтобы наш отец выплеснул суп в лицо матери? — усмехаюсь я. — Он скорее тебя утопил бы в этой тарелке ради неё.

— Да, она была его единственная слабость. И как ты не стараешься презирать всё, что связано с отцом, ты похож на него даже больше, чем я. Ты привязываешься. Ты боготворишь женщину, хотя сейчас для тебя это и некий собирательный образ. Тени. Призраки. Единичные черты, из которых ты возрождаешь Её образ, и только благодаря этому живёшь. Единственная слабость отца — это и твоя слабость, Дам. А я просто пытаюсь тебя защитить от тебя самого.

— Ты не сможешь, — беру я серебряный нож, что лежит с правой стороны от его тарелки. Отрезаю кусок пиццы. Ну надо же, острый! — Я отработаю свои деньги и уйду.

— Куда, Адам? — усмехается он, нюхая, то есть, простите, вкушая аромат изысканного месива, что он подхватил на свою вилку. И наслаждается, почувствовав его на языке. — Сколько можно бегать от себя самого? Это твой дом. Я — твоя семья. Шоу — наше детище. Это твоя жизнь, а не просто твоя работа.

— Нет, Эван, — кручу я в пальцах нож. — Моя жизнь — не роль, что диктует мне жалкая кучка ублюдков, упираю я лезвие в кожу между большим и указательным пальцем. — А эта девушка, может быть и не похожа на Вики, но не смей больше приближаться к ней.

— Нет! — успевает крикнуть он, но скорее от отчаяния, чем у него действительно была надежда меня остановить. — Нет! Сукин ты сын, — прикрывает он лицо салфеткой, с отвращением глядя как из разреза на моей руке белоснежную скатерть заливает кровь.