Мех бросился следом. Как дочь инженера я знала: никакая поломка не могла заставить машину обозлиться на человека. Не было у робота такой программы и быть не могло. Но мех в опасной близости клацнул клешнёй, явно желая перерубить меня пополам.

Дважды бахнуло. Голова меха брызнула осколками, а дисплей распался на части, обнажив разбитую электронику, среди которой затухали светодиоды.

Чужак прижимался спиной к переборке, держа в протянутой руке пистолет. Над дулом извивался кольцами серый дым. Ну дела… На станцию запрещено проносить оружие. Это бандит? Не думала, что бандиты бывают такими денди и ходят в шляпах. Но мужчина развеял мои подозрения, сказав:

– Плыви-ка сюда, девочка. Пойдём в отделение.

***

До отделения мы добрались только через полчаса. Сначала спаситель отбуксировал заплаканную и покрытую синяками Настю в сторону для беседы. После экстренной стрижки выглядела она до странного непривычно. Маленькая голова оказалась посаженной на короткую плотную шею, уши оттопыривались, словно тарелки-локаторы на шарообразном зонде. Надо же, а с пышной причёской было и незаметно…

Разговор я не слышала, но суть уловила. Для этого хватило полного ненависти взгляда, брошенного в мою сторону теперь уже бывшей подругой. Настя улучила момент, когда чужак отвернулся, и издевательски оттопырила средний палец. После чего вновь изобразила страдание, картинно прижав ладонь к вздымающейся груди.

Незнакомец дождался, когда дежурный врач заберёт пострадавшую в медицинский блок. Оставил заявку о происшествии. И только тогда потащил меня к лифту, неделикатно придерживая за локоть.

В пустой кабине мы пристегнулись, заняв два противоположных места из двадцати. Меня до сих пор потряхивало, отчего-то немели щёки и очень хотелось пить. Круглая капсула, залитая белым светом, дрогнула и загудела, неторопливо набирая скорость. Ехать нам предстояло долго. Точнее не ехать, а падать. Ведь мы перемещались из центра станции, где была невесомость, к жилому кольцу с почти нормальной силой тяжести в ноль шесть джи. Я молчала, не спеша приступать к неприятному разговору.

– А где все? – начал первым незнакомец. Был он, кстати, симпатичным, хоть и немолодым, около тридцати. С приятным, чуть вытянутым лицом, на котором выделялись пытливо прищуренные серые глаза. К подбородку спускались аккуратные бакенбарды, в сочетании со шляпой вызывавшие странные ассоциации с полутёмным баром, где потрёпанный жизнью музыкант играет на гитаре «Кэтфиш блюз». Отец частенько слушал всякое старьё.

– Новенький, – констатировала я. – Взятки брал? Или расследование провалил?

– С чего такие выводы?

Голос оставался спокойным – не рассердился.

– Хочешь сойти за своего – сними шляпу. И ты не знаешь, что сегодня на «Колхиде» день «Вдали от дома».

– А разве у вас не все дни вдали от дома? – Мужчина усмехнулся и потёр гладковыбритый подбородок с упрямой ямочкой по середине.

– Это праздник такой, – пояснила я. – Как Новый год на Земле, только отмечают все вместе. Вручают награды за разные достижения, потом концерт. Торт опять же. Официальный выходной, короче. Работают только дежурные экстренных служб.

Именно поэтому мы и забрались в грузовой отсек, зная, что как минимум до вечера он останется в нашем полном распоряжении. Это куда интересней, чем смотреть, как выбирают лучшего диспетчера или крановщика.

– Понятно. А почему сразу взятки?

– Ты, конечно, уже немолод. Но и до пенсии тебе вроде бы далеко…

– Вообще-то мне двадцать семь.

– Во-во, я о том же. А на «Колхиде» нет преступлений. Даже пьяных драк нет, потому что алкоголь запрещён. У нас и полиция как таковая отсутствует, вместо неё служба безопасности. Скучающие пенсионеры гуляют по станции и смотрят, чтобы фантик мимо урны никто не уронил. Проявить себя шансов нет.