Я переложила ножницы в зубы, добавив к пыльной горечи во рту противный вкус резины. Крепче обняла стальную опору руками-ногами и поползла. Вовремя: мех пришёл в движение. Сначала поплыл по центральному проходу, попеременно шипя маневровыми двигателями. Потом в электронных мозгах что-то перемкнуло и скорость начала нарастать, а конечности – вращаться, конвульсивно сгибаясь и разгибаясь в суставах.

Я никогда не видела живых быков. Только читала, что есть отчаянные парни в ковбойских шляпах, которые скачут на них верхом, а те стараются их стряхнуть. Так вот, фигня эти ваши быки. Моё родео разворачивалось в трёх плоскостях. Вверх, вниз, влево, вправо. Казалось, кишки впечатались в лёгкие, а те не выдержали соседства и втиснулись в пищевод. Я зажмурилась до красных пятен на веках и усилила хватку, пытаясь удержаться. Почему-то больше смерти я страшилось того, что меня сейчас стошнит, и рвотная масса останется парить вокруг бездыханного тела.

– А-а-а!

Дикий вопль заставил меня открыть глаза. Лицо Насти, болтавшейся на конце клешни, распухло и налилось пунцовым цветом. Из проплешины на голове поднимались кровавые капли, похожие на ягоды брусники. Меня захлестнула жгучая волна стыда: я чуть не забыла про подругу.

– Де-ысь, я и-у! – промямлила я сквозь сжатые зубы, будто у Насти был выбор. И передвинула вперёд правую руку. За ней левую и снова правую. Выдохнула, подтянула ногу. Мало-помалу, проклиная всё на свете, с трудом сглатывая скопившуюся в горле слюну, я доползла до конца манипулятора.

Вытащив изо рта зажатые в нём ножницы, я с удивлением обнаружила на оплётке чёткие отпечатки. Хорошо хоть не пломбу от кариеса, с такой силой я стискивала зубы. Взявшись за рукоять, я развела концы, примериваясь, откуда начать кромсать Настину гриву.

– Не смей!

Не веря своим ушам, я заорала в ответ:

– С ума сошла? Если не отстричь тебе волосы, их вырвет на фиг вместе со скальпом!

– Ну придумай что-нибу-у-удь! – завыла подруга, пытаясь извернуться и оттолкнуть инструмент.

Не слушая дальнейший бред, я с нажимом сомкнула кольца. Точнее, попыталась это сделать – лезвия забуксовали в толстом пучке, переплетённом лентами и шнурами. Тогда я принялась отрезать прядь за прядью, по чуть-чуть освобождая подругу из плена и шёпотом приговаривая: «Настоящие у тебя волосы, угу-угу. Подписчикам лапшу вешай, а не мне». Искусственные локоны отделялись с отчётливым хрустом.

Готово! Я лязгнула ножницами в последний раз и с силой отпихнула Настю, придавая ей ускорение. Подруга полетела прочь, удаляясь от робота и неблагодарно вереща: «Вот ты тварь! Я запомню! Ты пожалеешь!»

Я не сразу заметила, что робот подозрительно поутих. А когда обернулась, наткнулась на его взгляд. На глянцевом дисплее не было глаз, только бегущая полоса, где мелькали непонятные символы и цифры. Но я отчётливо ощутила этот нечеловечески-враждебный взгляд и тихо выдохнула: «Ой…»

– Прыгай!

Возле массивных гермоворот, поджав ноги в вышарканных джинсах, парил незнакомый мужчина. Сразу видно – чужак. Не только по скованной позе непривычного к невесомости человека, но и по одежде: упомянутые джинсы дополняли чёрный пиджак и тёмно-синюю рубашку на клёпках. Но самое главное, на голове его была шляпа. Ей-богу шляпа, с маленькими полями, приплюснутая по бокам этаким пирожком.

– Ну! Чего ждёшь?

Я вздрогнула, сбросив оцепенение. Вовремя: робот-мех тряхнул манипулятором, подкинув меня кверху, и попытался перехватить второй клешнёй. Не сказать, что у меня хорошие рефлексы. Но тут, подстёгнутая страхом, я взвизгнула и отпихнула клешню подошвами кед. На тяжёлую тушу удар не подействовал, зато мне хватило толчка, чтобы отлететь метра на три и продолжить удаляться, понемногу теряя скорость.