Два слова о предмете гордости. Советское богатство в кормушке СНГовья переливалось через край. Чавкали большие западные свиньи. Между ними протискивалась поросячья мелюзга. Скотный двор системы обжирался. На фоне сгрудившейся, пихающейся «суверенной» толпы неоккупированным и более-менее упорядоченным исключением всегда выглядела Белоруссия, не опустившаяся до свиноподобия. Недаром президента Лукашенко так ненавидят племенные боровы буржуазного хлева. Белая Русь выглядит в нём островком относительной и, безусловно, восточной чистоты. Окружающий её, особенно со стороны Польши и Литвы, режимный навоз, пузырясь и распространяя вонь брожения (одинаковую в умах и в кишках), норовит затопить островок. Республика держится, хотя и задыхается от испарений европейского и российского недружелюбия в виде повышения тарифов на энергоносители, травли записными демократами из ОБСЕ, ПАСЕ, «хельсинкских групп» и пр. либералосодержащих куч.

И снова тяжёлые, мучительные вопросы: когда, почему, как могло случиться такое? Их сакраментальное бинарное оформление: кто виноват и что делать? Следом – не менее тяжёлые ответы, гулким казематным эхом отдающиеся в ушах заточённых в системе масс. Враг, подсунув нам усечённую формулу научного коммунизма – марксизм-ленинизм, подорвал борьбу с капитализмом сначала теоретически, потом практически. Исказил архитектуру и философию коммунистического строительства, которое постепенно зашло в тупик. Образно выражаясь, оно застряло на уровне второго этажа, не развиваясь, не обновляясь, не очищаясь от неизбежных строительных отходов. Более того, занималось противоестественным – разрушением отлично спланированного и почти возведённого третьего этажа.

Неутешительный для нас и радостный для них итог подвёл в 1995 г. президент Клинтон на совещании с военно-политическими руководителями США: расшатав идеологические основы СССР, мы сумели вывести из борьбы за мировое господство главного конкурента Соединённых Штатов; мы добились того, что собирался сделать посредством атомной бомбы ещё Трумэн; приятно, что нам достался сырьевой придаток, а не разбомбленное государство; в ближайшие десятилетия предстоит расчленить Россию подобно тому, как это было организовано в Югославии. (Воспроизведено близко к тексту оригинала.)

Не так уж трудно уразуметь, что через десталинизацию уродовались судьбоносные реформы, заложенные в решениях последнего присталинского XIX съезда партии – рубежного во многих смыслах.

ВКП(б) к предыдущему, довоенному XVIII съезду насчитывала полтора миллиона членов, а к девятнадцатому, состоявшемуся в 1952 г., их было уже 6 миллионов. Однако съезд констатировал минусы быстрого роста численности партийцев, выразившиеся в ухудшении их качественного состава. Война закалила и умудрила народ, но вырвала из жизни огромное количество лучших из лучших его представителей. Сталин любую политическую опасность видел в зародыше и принимал превентивные меры, чтобы она не переросла в реальную угрозу. Он нацелил партию на ликвидацию разрыва между количеством коммунистов и уровнем их идейно-профессиональной и общекультурной подготовки, на ужесточение требований к моральному и деловому облику коммуниста. Нет сомнения, что выполнение сталинских наказов помогло бы укрепить партийные ряды, избежать последующего засорения и перерождения значительной части их.

Здесь уместно было бы рассказать о кандидатах на посты в высших эшелонах власти, кадры которых готовились под личным руководством сознававшего свою телесную невечность вождя. Вопреки сложившемуся мнению, Сталин хотел подготовить и подготовлял себе преемников. Поступал он обдуманно и незаметно. Осуществлял многоступенчатые коллективные и персональные передвижки, осмотрительно увязывая их с внутри– и внешнеполитической обстановкой. Сталинская кадровая политика была далека от пресловутой буржуазной точки зрения, согласно которой всё-де в обществе зависит от элиты и общество должно-де эту элиту создавать и выхаживать.