В то время как Тухачевский и генералитет уже давно желали поставить на первое место военное производство, Сталин отдавал предпочтение тяжелой индустрии в целом – та, по его мнению, являлась основой современной экономики, – но сейчас, всего через полгода после того, как были отвергнуты безумные требования Тухачевского, Сталин сам потребовал скорейшего создания 40–50 новых дивизий [577]. После того как 5 января вместо Высшего совета народного хозяйства было создано три отдельных наркомата – тяжелой промышленности, легкой промышленности и лесного хозяйства, – режим учредил для оборонных заводов единое Главное военно-мобилизационное управление тяжелой промышленности [578]. 19 января Сталин согласился на создание комиссии по «танкификации» Красной армии, в которую назначил Тухачевского, и добился принятия плана по выпуску 10 тысяч танков в 1932 году. В 1931 году было выпущено менее двух тысяч, но Сталин воспользовался новым несуразным заданием, чтобы форсировать насаждение конвейеров и систематическое создание мощностей по производству танков на тракторных и автомобильных заводах [579].

Сталину были нужны современные модели танков, и ему, как ни странно, удалось их получить. Советская торговая миссия в Англии добилась разрешения на приобретение 15 средних (шеститонных) танков «Виккерс-Армстронг», 26 легкобронированных пулеметных танкеток «Карден-Лойд» и восьми плавающих танков «Карден-Лойд», а также их чертежей и лицензии на производство [580]. Одновременно с этим, работая под прикрытием советской торговой организации в Нью-Йорке, ОГПУ, несмотря на отсутствие дипломатических отношений и судебный запрет, сумело добыть описание танка Christie M1931 (Дж. Уолтер Кристи был инженером, иногда испытывавшим свои разработки в условиях, приближенных к автомобильным гонкам, а его конструкции танков с двойным приводом отличались новаторской подвеской и высокой скоростью; он предлагал продать свои проекты американской армии, но та ответила отказом). Два «трактора», доставленные из Нью-Йорка, в реальности были танками Christie без башен, послужившими прототипом для советских колесно-гусеничных танков БТ, выпускавшихся на Харьковском паровозостроительном заводе [581]. При выпуске танков зарубежных моделей требовались более сложные двигатели, коробки передач, шасси, гусеничные траки, оптика, поворотные механизмы и более прочная броня, чем когда-либо выпускала советская промышленность [582]. Тем не менее к концу 1932 года советские заводы, прежде неспособные произвести ни одного приличного танка, собрали их 2600 штук [583]. Советские военные расходы, ранее составлявшие всего 845 миллионов рублей в год, в 1932 году выросли до 2,2 миллиарда рублей, но Сталин хранил на этот счет полное молчание [584].

5 февраля 1932 года японские войска вошли в Харбин, главный советский железнодорожный узел в Китае, вызвав эйфорию среди антисоветски настроенных эмигрантов [585]. В конце февраля советская разведка перехватила еще одно письмо Касахары в Токио с обещанием о том, что «если… начнется война между СССР и Японией… Польша, Румыния и лимитрофы вступят в войну… улучив благоприятный момент. Франция не пожалеет усилий для активной поддержки этих государств»; также в нем говорилось, что «белогвардейские организации, которые находятся вне пределов СССР… представляют собой достаточную силу» [586]. Японские военные самолеты вторгались в советское воздушное пространство, но Сталин приказал советским силам не отвечать на провокации поджигателей войны