Российское государство подчинило все сферы жизни военным приоритетам и потребностям, а Романовы связывали свой образ и легитимность с международными позициями России, потому цусимское поражение стало катастрофическим потрясением [341]. Японцы и на суше добились ошеломляющих побед над русскими войсками, в том числе в ходе Мукденского сражения, на тот момент представлявшего собой крупнейшее сражение в мировой истории (всего в нем участвовало 624 тысячи человек), хотя у русских было численное преимущество [342]. Горькое известие о разгроме под Мукденом было получено на годовщину коронации Николая II [343].

Это поражение в той самой сфере, которая оправдывала существование самодержавия – под угрозу был поставлен великодержавный статус, – не только выявило слабые места царизма, но и угрожало политическим крахом. На военных заводах, производящих вооружения для войны, и на других предприятиях вспыхнули забастовки, и потому 8 января 1905 года столица воюющей России осталась без электричества и информации, газеты не вышли. В воскресенье 9 января 1905 года, через неделю после того, как осажденный Порт-Артур сдался японцам, тысячи бастующих рабочих и членов их семей собрались в шести местах в пролетарских предместьях, за Нарвской и Невской заставами, чтобы отправиться оттуда маршем к Зимнему дворцу и там вручить «царю-батюшке» петицию об улучшении жизни рабочих и защите их прав и достоинства посредством созыва Учредительного собрания [344]. Участники шествия, возглавляемые консервативным священником, несли православные иконы и кресты и пели под звон колоколов религиозные псалмы и «Боже, царя храни». Николай II отбыл из города в свою главную резиденцию, Александровский дворец в Царском Селе, не желая встречаться с подателями петиции. Оставшиеся в столице случайные представители власти решили перекрыть центр города войсками. Группа во главе со священником сумела дойти лишь до Нарвской заставы на юго-западе города, где при попытке пройти дальше солдаты остановили их ружейным огнем. Священник среди десятков мертвых тел кричал: «Больше нет ни Бога, ни царя!». Стрельба встретила безоружных мужчин, женщин и детей на Троицком мосту, у Александровского сада и в других местах. Началась паника; одни демонстранты затаптывали других насмерть. Всего в столице в тот день было убито около 200 человек – рабочих, их жен, детей и случайных прохожих – и около 800 ранено [345]. Реакцией на санкт-петербургское Кровавое воскресенье стали новые, намного более массовые забастовки, разграбление винных и оружейных магазинов и взрыв негодования по всей стране.

Образ Николая II как отца народа понес непоправимый ущерб. («Все классы осуждают правительство и в первую очередь императора, – отмечал американский консул в Одессе. – У русского народа не осталось никакой любви к нынешнему властителю» [346].) В феврале 1905 года царь дал невнятное обещание учредить выборную «совещательную» Думу, что вызвало тревогу в консервативных кругах, но не смогло покончить с волнениями. В следующем месяце были (в который раз) закрыты все университеты [347]. Забастовки парализовали всю железнодорожную сеть империи, из-за чего государственные чиновники, отправляясь на встречу с царем в его загородном дворце, были вынуждены добираться до места на речных судах. В июне 1905 года восставшие матросы захватили броненосец «Потемкин», входящий в состав Черноморского флота – последнего, оставшегося у России после потери Тихоокеанского и Балтийского флотов, – и после произведенного ими обстрела Одессы попытались найти убежище в Румынии. «…хаос был всеобщий», – писал один полицейский чин, добавляя, что жандармское управление «прекратило всякую деятельность»