". Черчилль же знал, как подойти, он первым делом не о себе говорил, а о своей стране. О том, что она выйдет из войны победителем "не только в силу своих гораздо больших ресурсов, но также и в силу свойства своего национального характера, который в обстановке мира делал из англичанина несколько изнеженного, зажиревшего сибарита, но в обстановке войны превращает его в злого бульдога, берущего мертвой хваткой свою жертву".

Придя во власть, он, конечно, сохранил свои убеждения, свою веру в победу. Уже не Майскому, всем англичанам с парламентской трибуны вещал: "Мы пойдем до конца. Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем охранять наш остров, чего бы это нам ни стоило, мы будем сражаться на пляжах, мы будем сражаться на месте высадки, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах. Мы никогда не сдадимся." Но не только англичанам была адресована эта речь – нам и американцам. Последним, конечно, в первую очередь: чтобы помнили – не островком единым Британия исчерпывается. Главное, что есть у Британии – флот его величества и сила его подданных. Понятная американцам логика, очень понятная: они до сих пор с правительством Виши сотрудничают – лишь бы французский флот Германии не отошел. Де-факто, де-юре – не важно, те же сто итальянских подводных лодок не Гитлеру подчиняются, но считать их приходится вместе с пятьюдесятью пятью немецкими. Мягко скажем, солидная прибавка. А с французским флотом уже не прибавка – полное превосходство получится. В особенности, если британский флот будет потерян.

Но убеждения – убеждениями, а поведение – поведением. Нехорошо стал вести себя Черчилль, став премьером, нечестно. Постоянно предлагал нам пойти на сотрудничество, тайное сотрудничество, такое, чтобы Гитлер не узнал – но вся информация о секретных переговорах тут же сбрасывалась в прессу. Для Гитлера сбрасывалась. А Майского (непонятно, почему он Черчиллю разонравился, может, стал казаться слишком умным?) так просто решил уничтожить – обвинили его присные нашего посла в утечке конфиденциальной информации. И публично, и непублично – по всякому.... В сороковом году.... Думали, что раз поверил Гитлеру, то поверю и им? Чушь.... Не знаю, верю я в бога или нет, я другое знаю: человек не есть надлежащий объект веры. Или (как у Белинского): "вне религии вера есть никуда негодная вещь". Потому Гитлер, Черчилль, Рузвельт, Майский даже – объекты не веры, а анализа. В общем, послал Вышинский бриттов с их доносами куда подальше....

Так что пришлось Черчиллю по-прежнему с Майским работать, иногда даже его советы слушать. Как двадцать второго июня – учел же он в своей речи пожелание посла, "придать еще более решительную форму, чем это имело место первоначально, непримиримости британского правительства в вопросе о продолжении войны до полной победы над Гитлером".

А нам – по-прежнему получать разумные оценки Майского: "Черчилль живет в уверенности германской атаки на Украину и ждет, что тогда СССР, как "спелый плод", сам упадет в корзину Англии".

Размечтался, фантазер английский: СССР, может, и спелый плод, но не для вашей корзины… Да и нет у вас ни корзины, ни приманки – слова одни.

Примерно год назад Рузвельт оценивал британские шансы на выживание как "один из трех". Не скажи^>161 Черчилль о том, что если даже Англия будет завоевана, ее военно-морской флот станет защищать империю, вряд ли американцы стали бы им помогать.

Помогли, хорошо помогли – в обмен на столетнюю аренду военно-морских и военно-воздушных английских баз в Западном полушарии. Аренда эта в любом случае останется, а вот останется ли Англия с ее флотом? В том же мае немецкие подводные лодки потопили судов вдвое больше, чем можно построить на английских и американских верфях вместе взятых. Несколько таких месяцев – и ни флота, ни Англии. Небось, на чудо надеялись? Не зря надеялись – произошло это чудо.