Впервые Петро видел ненцев не в качестве коренных жителей, ведь они были переселены в этот регион. Феномен, в самом деле, уникальный: эти ненцы были колонизаторами, колонизированными другими колонизаторами, чтобы колонизировать архипелаг. Понятие о коренном населении теряло свое значение здесь, ведь ни ненцы, ни русские не происходили из этих мест. Оба народа евразийские, оба российские. В отличие от европейских колоний в Америке, Азии и Африке, где колонизатор и колонизируемый представляли собой четкую антогоническую пару – европеец х абориген – в России, они оба являются коренными народами одного континента. Часто русские сами использовали это аргумент, что они и есть коренное население, для оправдания оккупации определенной территории.

И норвежцам, и ненцам, и русским уже много веков была известна эта загадочная территория, называемая одними Gåseland, другими Сиртя и третьими Новая Земля. Быть коренным там не значило ни быть первым жителем, ни быть колонизируемым, а что-то среднее между тем и другим. На этой земле все как будто смешивалось, ничего не имело смысла, а если и имело, то подчинялось иной, непонятной логике: на территории, которую новгородские моряки знали со средневековья и называли «новой землей», ненцы колонизировали русские земли, винтовки и пистолеты не равнялись с копьями, и посреди этого всего, русский стал украинцем и пришел с миром, а не принес войну. И еще многому предстояло произойти…

В течение нескольких дней в ненецком поселке на севере Южного острова Петро делал важные записи. Эти ненцы происходят из разных территорий на континенте, от берегов Баренцева моря до Карского моря и Ямальского полуострова на востоке. Ясавэй однажды сказал Петру:

– Эти знаки, которые ты оставляешь на бумаге, очень важны. Через них будущие поколения узнают, что тут происходило.

«Старик прав», – подумал Петро, хотя Ясавэй не был таким уж старым. Ему было не более пятидесяти лет, однако из-за суровых условий севера выглядел он на все восемьдесят. – «История необъективна, как и наше восприятие реальности. Два человека, ставшие свидетелями одного события, не расскажут о нем одинаково. Каждый определяет реальность и все, что происходит вокруг, по-своему. Таким образом, письменная история всегда благосклонна к одной стороне, почти всегда это сторона победителя».

Эти семьи, которые боролись за выживание и свою честь, скорее всего, станут забытой страницей истории, если Петро ничего не предпримет. В своем дневнике он описывал все, что видел и слышал: разговоры, дороги, карты, пейзажи, привычки, все это в очень неспокойное время, ведь в любой момент может появиться новая русская «миссия спасения», чтобы увезти ненцев обратно в Кармакулы, где их накажут должным образом за неповиновение. Даже если этого не случится, суровый климат острова может покончить с бедными поселенцами, которые также борются за еду и выживание в лютой враждебной тундре.

Петро спрашивал себя, что он будет делать в случае прибытия русских. Он бы дрался на стороне ненцев, несомненно. Петро готов отдать жизнь, защищая этот народ. Тем не менее, он знает, что рано или поздно все закончится, и, если он останется в живых после конфликта, то ему понадобится помощь русских, чтобы вернуться на континент. В этом случае, было бы более разумно взять на себя роль посредника, но так им удалось бы только немного выиграть время, лишь отсрочив неминуемую катастрофу. Петро знал, что если ненцы вернутся в Кармакулы, то их жестоко накажут, а, возможно, и убьют. В лучшем случае, они просто вернутся к прежнему рабскому положению, которого так старались избежать. Тогда у Петра появился план, и он попросил всех поселенцев собраться. Первый его шаг, как посредника, – выяснить требования ненцев, узнать, чего именно они хотят, чтобы сообщить об этом русским; второй – найти какую-нибудь сильную их сторону для переговоров. Что-то, что ненцы могли бы использовать и быть уверенными, что русские примут их требования.