2. C_>2H_>5OH – рациональная формула этилового спирта.

3. Аква дестиллята (лат. aqua destillata) – дистиллированная вода.

4. Чимаманда Нгози Адичи (р. в 1977 г.) – нигерийская писательница, публицист и общественный деятель, лауреат многих литературных премий. На редкость красивая, обаятельная и стильная женщина. «Половина жёлтого солнца» (2006 г.) – роман Адичи, посвящённый гражданской войне в Нигерии в конце 1960-х годов и геноциду её народа игбо (эта трагедия перекликается с событиями 1970–1980-х годов на родине Малика).

5. «…будто кто-то мне в кабацкой драке саданул под сердце финский нож» – строки из стихотворения Сергея Александровича Есенина (1895–1925) «Письмо к матери» («Ты жива ещё, моя старушка?») (1924 г.).

6. «…гремела кандалами на каторге Чёртова острова»: Олег намекает на дело офицера французской армии Альфреда Дрейфуса (1859–1935). Несправедливо обвинённый в шпионаже, он несколько лет провёл в тюрьме на Чёртовом острове недалеко от г. Кайенны (Французская Гвиана), в то время как настоящий предатель Эстерхази жил на родине, не отказывая себе в светских удовольствиях.

7. Юкио Мисима (1925–1970) – писатель и драматург, классик японской литературы. Покончил с собой согласно самурайскому ритуалу сэппуку.

Потом жизнь нас раскидала: сперва Малик, открыв в себе новое призвание, поступил в мединститут, затем мой факультет перебрался в Петергоф, а после защиты диплома я и вовсе уехал работать по распределению далеко на восток страны. Там моей рабочей одеждой на долгие годы стал костюм химзащиты, а мой привычный маршрут пролегал мимо котлованов, наполненных зловонной жижей, двухсотлитровых бочек с ядовитыми топливными присадками и белёсых оголовков нагнетательных скважин, куда были закачаны десятки тонн гразонана и симазина.

В общем, то был настоящий уголок ада на нашей грешной земле, окружённый со всех сторон сумрачными лесами.

Называлось это место не привычным для русского уха словом «свалка», «помойка» или «могильник», а более благозвучно: «полигон для захоронения промышленных отходов I–IV классов опасности». Конечно, доставшемуся мне хозяйству было не сравниться со знаменитой «Долиной барабанов», однако потребовались долгие годы чтобы навести там хоть какой-то порядок.

Мой ангел Лиза, подобно жене декабриста, без колебаний поехала в эту глушь, благо для её греко-латинских изысканий не нужны были лаборатория, опытное поле или вычислительная техника – она обходилась стопкой книг, тетрадкой и ручкой.

Малик остался в Ленинграде и с головой ушёл в учёбу, окончил институт с красным дипломом, поступил в ординатуру, с блеском защитил кандидатскую, а потом и докторскую, став маститым специалистом по клинической психиатрии. (Не зря же африканские шаманы извека занимались не только заклинанием дождя, но и толкованием снов? И не зря же Акутагава называл подсознание «Африкой своего духа»?)

Окончательно натурализовавшись в стране, мой друг юности стал заметной фигурой на научном поприще и владельцем собственной психиатрической клиники, куда я и держал свой путь. Конечно, мы с ним созванивались, причём не только по праздникам, обменивались письмами, но видеться довелось всего пару раз: на нашей с Лизой «хрустальной» свадьбе и восемь лет назад – на её же похоронах.

Дела у Малика шли неплохо, судя по количеству машин представительского класса на парковке, по просторному саду, над которым не одну неделю колдовали ландшафтные дизайнеры, да и по самому зданию клиники, даже отдалённо не напоминавшему унылый лазарет советских времён. Запарковавшись на площадке для гостей (где моя шайтан-арба смотрелась в окружении премиальных иномарок, словно замарашка на балу), я отправился навстречу неведомой судьбе.