Как-то раз я поссорилась с какими-то парнями во дворе. Язык у меня был острый, характер дерзкий. Я могла себе позволить высказать то, что думаю, и убежать. Арсен с компанией стали меня преследовать. Честно говоря, было страшно, поговорить об этом было не с кем. С мамой не было привычки, с папой вербально мы тоже не общались, только тактильно и денежно. Я сказала брату. Он ничего не ответил, только задумался. С Арсеном потом как-то рассосалось, и я забыла об этом. Лет через двадцать я узнала, что брат ходил разбираться с этим Арсеном, и они крепко подрались.

Был ещё один случай, когда брат вступился за меня. Первый раз я вышла замуж неудачно, по глупости. Отношения у нас не складывались, муж пил и не соглашался на развод. Угрожал, и я боялась. У меня тогда была полуторагодовалая дочка на руках. Коля пришёл разбираться как брат. По-моему, они подрались, но это не точно. В общем, с мужем у нас после этого стало всё поспокойнее, и вскоре мы развелись.

Психика так устроена, что плохие моменты запоминаются ярче. Когда я думаю о брате, стараюсь вспомнить хорошее.

По приезде в Петербург жить мне было негде, и я жила в коммуналке у брата. Он тогда учился в Мухе и подрабатывал дворником за жильё. Там была полная коммуналка художников, все одиннадцать комнат. Я на всю коммуналку варила борщ, меня очень хвалили, мне это нравилось. Жили с братом дружно, спустя три месяца я переехала в общежитие, служебное жильё.

Это брат меня познакомил с книгами Лазарева и Кастанеды, учил меня писать маслом. Во взрослом возрасте мы почти не ссорились, иногда ходили друг другу в гости. Мне хотелось, чтобы у нас были дети-ровесники, и мы дружили бы семьями. Но у него долго не складывалось с семьёй. В результате по возрасту совпали мой третий и его первый ребёнок.

Сейчас брата уже четыре года как не стало. Он много пил в последние годы и подорвал здоровье. Мама до сих пор сокрушается, что «отдала его в художники», среда, говорит, там «неблагоприятная».

А я запомнила его таким, как на фото, свободным и вольным художником.

Галинушка – это наша классная, она действительно классная – Галина Ивановна.

Она, наверное, и не догадывается, как часто я её вспоминаю. Не зря мама ревновала меня к ней. Галина Ивановна – очень значимый человек, который сильно повлиял на мою жизнь.

Мне запомнился один наш разговор. Это было в пятом классе, мы уже познакомились на общем классном собрании, но наедине ещё не общались. По правилам советского времени все школьники должны были дежурить по классу, считалось, что труд облагораживает. Был специальный график. Наконец-то подошла моя очередь. Я этого очень ждала и волновалась: мне предстояло убирать кабинет биологии, кабинет нашей Галинушки. Моя напарница куда-то испарилась, и я осталась дежурить одна. Галина Ивановна сидела за огромным белым столом, который располагался на небольшом подиуме. За её спиной во всю стену висела трёхстворчатая зелёная доска. Вдоль стен были развешены большие стеклянные боксы с чучелами птиц и животных, как в зоологическом музее.

Школа у нас была «богатая», не для всех. Как я туда попала, до сих пор не понимаю, наверное, по месту жительства. Городская школа №28 города Душанбе, с немецким уклоном.

Я по стеночке пробралась в конец кабинета и начала переворачивать стулья.

– Оля, скажи, а Коля из 6-го «А» твой брат? – аккуратно спросила классная.

– Да, мой, – робко ответила я, больше ничего не добавляя.

Как я потом узнала, Колю она почему-то недолюбливала, у него была единственная четвёрка по биологии.

Стулья были подняты, и я принялась за полы. Сначала подмела большой и неудобной шваброй-щёткой, которая, казалось, была выше меня. Я старалась не пропустить ни соринки, чтобы Галина Ивановна ничего плохого про меня не подумала. Вообще-то я не очень любила убираться, с братом мы всегда об этом спорили. Он называл меня «халтурщицей», говорил, что я плохо убираюсь.