– Двоюродная сестра, – чётко выговорила Наргиз

формулу-выручалочку для всех девушек Кавказа.

– Ага, понятно, – Антон склонил голову набок

24

и пожал плечами, – Мне-то всё равно.

«Ну и слава Богу», – подумала Наргиз. Главное, чтобы врачи разрешили остаться сейчас с Арсеном, а что скажет отец, Левон, Каро – её совершенно

не интересовало.

Как пробуждается природа после жестокой зимы

и весенним половодьем несёт талые снега потоком, который ничем нельзя остановить, так сейчас в Наргиз

проснулась Женщина. Женщина, которая всё может, которая, согласно могучему природному инстинкту, даёт жизнь и – что намного сложнее – сохраняет

жизнь любимому.

«Он – мой!» – повторяла про себя Наргиз эти два

слова, переполнявшие её каким-то новым, непонят-ным сильным чувством, смешанным из восторга и бо-ли. Боли от того, что её Арсен оказался вроде как бро-шенный один на госпитальной койке, и восторга, что

незанятое место рядом с ним заняла она. Опять боль

за то, что она увидела, и страх, что Арсен не выживет

или останется инвалидом. И опять восторг, что будет

операция, сделанная лучшими хирургами России, а это значит и всего мира, (ведь Антон был так опти-мистично настроен). Божьим провидением она пришла в самый нужный момент!

Всё вылетело из головы Наргиз – и университет, и аспирантура, и тема диссертации – будто никогда

ничего и не было. Весь мир, смысл жизни сосредото-чился в палате, где лежал неподвижно Арсен, завис-ший между жизнью и смертью. И в войне, которую

объявила смерти Наргиз, уверенная в своей победе.

25

Она пришла домой и стала собирать самые необхо-димые вещи. Потом вышла к Инге:

– Я еду в госпиталь Бурденко. Вот в этой записке

и адрес, и корпус, и телефон, и имя врача. Я там останусь, чтобы ухаживать за своим женихом Арсеном.

Инга, судорожно глотнув, схватилась за сердце:

– Умоляю, Наргиз, только не уходи сейчас. Пусть

придёт Каро, он сам тебя отвезёт. Меня твой отец

убьёт, если до этого не убьёт муж.

– Мне почти двадцать четыре года, я – взрослый

человек и сама решаю, куда и когда мне идти. Если

до сих пор было не так, то просто в этом не было необходимости. Я всё подробно написала в записке, всё

объяснила. Не переживай, Инга. Ты, во всяком случае, совсем ни при чём. Я бы дождалась Каро, но прямо

сейчас Арсена надо готовить к операции, я очень то-роплюсь. Если наберёшь сейчас телефон Каро, я с ним

поговорю.

Инга бросилась к телефону:

– Мне Каро, срочно. Что? На каком совещании?..

Господи…

Наргиз нетерпеливо открыла входную дверь:

– Я вечером обязательно позвоню. И в Ереван позвонила бы, только не уверена, что папа не даст отбой, услышав мой голос. Он сам меня выгнал, не выслушав.

Не уверена, что захочет выслушать сейчас.

И захлопнула за собой дверь, радуясь, как всё удачно складывается. Интересно, а применил бы Каро си-лу, чтобы удержать её дома? Вполне вероятно. Ну, а сейчас её никто не удержит.

26

Когда через два часа её позвали к выходу, она знала, что это Каро и что он – не один. Поэтому наотрез

отказалась выйти из больницы:

– Каро, вот письмо моим родителям. Здесь я всё

подробно объяснила. Что, почему и зачем. Я давно

люблю Арсена, и сейчас, когда ему нужна помощь, моё

место здесь, рядом с ним.

– Наргиз, ты представляешь, что говоришь? – Ка-ро был красный как рак. – Что значит помощь? Судно

выносить из-под мужика? А ведь он тебе не муж, даже

не жених. А что, если есть другая, любимая, а? Ведь ты

ничего не знаешь о его жизни.

– Я знаю, что он сейчас один и он умирает! – закричала Наргиз.

Каро ударил её в самоё больное место. Конечно, у Арсена мог быть кто-то. В каком тогда она окажется

положении?