Подошла к кровати, села на табуретку и встретила его

взгляд. Арсен молча смотрел на неё, потом закрыл

глаза.

– Ты узнал меня, правда? – тихо спросила Наргиз. – Это я, Наргиз, сестра Левона. Арсен, открой

глаза снова, попробуй сказать что-нибудь.

Арсен открыл глаза, чистые, как у новорождённого

ребёнка.

– Наргиз, – двинулись его губы.

Наргиз поднесла к нему стакан с соком, втиснула

в сомкнутые зубы соломинку. Сок весело поднимался

по соломинке, постепенно уменьшаясь в объёме.

– Наргиз, что ты тут делаешь, – еле слышно спросил Арсен.

36

Наргиз вдруг почувствовала себя в тупике.

– Я здесь работаю, – не нашла она более умного

ответа.

Губы Арсена дрогнули, глаза заволокло влагой:

– Я точно… на том свете… И твой образ принял…

ангел…

– Нет, Арсен. Всё реально. Я из Еревана в Москву

приехала… по делам отца, зашла проведать тебя, ты

был очень… плох. Мне врачи сказали, что операцию

задерживают, потому что не хватает медперсонала. Ес-ли нет ухода в послеоперационный период – любая

блестяще проведённая операция пойдёт насмарку. Ну

и я осталась.

Глаза Арсена закрылись. Потом он опять их открыл:

– А твои родители? Они разрешили?

– Да, конечно, – Наргиз чувствовала себя как человек, которому в разгар интересного фильма неожиданно напомнили об очень неприятной обязанно-сти. – Я приняла решение и они его одобрили.

На сегодня Арсену было этого достаточно. Но он, едва придя в сознание, думал и беспокоился о ней:

– Наргиз, что-то случилось? Так? – шептали его

упрямые губы.

– Ничего не случилось. Всё хорошо. Ты пришёл

в сознание. Следа не останется от твоего ранения. Ты

снова будешь сильный и красивый.

Бескровные губы Арсена мягко изогнулись в сла-бой улыбке:

37

– Нарочка… Нарочка…

Он сомкнул веки и, кажется, заснул. В палату вошёл Антон и без слов всё понял по счастливым глазам

Наргиз.

– Арсен пришёл в сознание. Он узнал меня и заговорил.

Наргиз вся светилась, лучилась радостью, на нена-крашенном лице заиграл нежный румянец, смеющие-ся губы наполнились соком.

Антон улыбнулся в ответ усталой, доброй улыбкой

врача, который, возвращая жизнь своими руками

и сердцем, благодарит каждый раз за это Бога. Он по-щупал пульс Арсена, чуть натянул кожу на щеке и же-стом поманил Наргиз из палаты.

– Наргиз, то, что Арсен пришёл в себя на девяносто процентов твоя заслуга, теперь уже никакой опасности нет. Всё, – сейчас переход на общий режим. И, думаю, уже через неделю-другую он сможет вставать, потом ходить потихоньку. Теперь, ты можешь быть совершенно спокойной.

– Спасибо, Антон. Огромное Вам спасибо.

– Наргиз, тут такое дело, – Антон замялся и тяжело вздохнул, – в общем, есть ещё один «беспризор-ный», так сказать. Не очень тяжёлый случай, но ес-ли бы ты согласилась немного присмотреть за ним

после операции…

Антон умоляюще смотрел на неё.

– А кто он?

– Лётчик, – опять тяжело вздохнул Антон.

38

– Я имею в виду национальность, – спокойно

уточнила Наргиз и, заметив обескураженный вид Антона, добавила, – Я могу ухаживать или за своим, или

за русским.

Антон судорожно проглотил слюну, снял очки, протёр их платком. Кашлянув, надел очки обратно

и тихо произнёс:

– Он – русский. Алексеем зовут. Ну, так как?

Наргиз кивнула:

– Переводите его сюда. Я всё сделаю, как надо.

Почувствовав замешательство Антона, вполне объяснимое для врача, вежливо кивнула ему, прощаясь, —

замяла принявший неприятный оборот разговор.

И с совершенно спокойной душой вернулась в палату.

Она искренне сказала, как чувствовала.

Наргиз вдруг овладела потребность поговорить, поделиться с кем-нибудь. Вытащила из кармана сотовый

телефон и с грустью подумала, что звонить ей, кроме