Но это уже никому не интересные нюансы. Суть-то одна.

Очнулся как от транса, когда Золотова, вытирая пот со лба, закончила пробежку, зыркнула на наручные часы и поспешно куда-то ринулась. Ну а я, собственно, за ней.

А там — кома!

Бля...

Зал групповых тренировок. Растяжка.

Пиздец!

Член за секунду встал колом! Мол, вау ему! Мол, дайте! Хрен его знает, как успел вообще этот удручающий факт осознать. Отвернулся и мысленно тут же себе нафантазировал кучу отборной жути, дабы погасить так некстати вспыхнувшее тело. Справился с этим лишь минут через десять. А затем устремился тягать железо, дабы не опозориться во второй раз.

Но глаз от Золотовой так отвести и не смог. Пока она так сладко гнулась, то в одну сторону, то в другую. Разводила в шпагате свои стройные длиннющие ноги. Выгибалась. Складывалась в такие безумные позы, что у меня форменно пар из ушей повалил.

А она так старательно все делала, даже не подозревая, что я мысленно ее уже раз двадцать поимел во все дыры и в каждом ее безумном положении.

Чума!

И хрен бы его знает, чтобы со мной было дальше. Наверное, я бы все-таки от перенапряжения вспыхнул и сгорел к чертям собачьим. Если бы Золотова после всего этого безобразия не устремилась в бассейн.

***
Листаем, там еще одна глава))

19. Глава 8.2

Тимофей

Отвечаю, я сразу же врубил пятую космическую и припустил в раздевалку, умоляя небеса и всех известных мне богов, чтобы в моей сумке оказались купальные плавки и шапочка.

— Сука, пожалуйста! — рычал я себе под нос, роясь в бездонных недрах, а когда все же нашел искомое, то едва ли не расплакался от счастья. — Господи, ты боже мой, спасибо!

И снова к ней.

Остывать или нагреваться — уже неважно. Главное — продолжать это безумие. В идеале, до бесконечности.

Во влажное помещение с пятидесятиметровыми дорожками заходил чуть с опаской, дабы не наткнуться нос к носу на Золотову. Но та уже наматывала дистанцию кролем, и сомнительно, что что-то видела сквозь темные очки.

Рискуя прославиться и закосить под имбецила, я все же сунулся к ней, находя для себя все тоже зубодробительное оправдание, что и прежде:

— Я просто посмотрю.

А затем и затусил на соседней дорожке, испытывая такой дикий кайф, что едва ли не словил передоз. Спасала меня лишь прохладная вода. В остальном же, полная потеря связи с реальностью — я откровенно пялился на задницу Золотовой и ничего не мог с собой поделать. Да уже и не хотел.

Так прошло еще полчаса моей жизни.

А затем я чудом успел уйти под воду, когда Яна закончила плавать и неспешно двинула в стороны спа-зоны.

И мне бы прямо тут зафиналить всю эту дичь. Ведь я уже наглотался ей от пуза. Обожрался! Надышался.

Хватит!

Но как трудно было ставить это слово в один ряд с Золотовой. Оно сюда просто не котировалось. Совершенно!

А потому, даже особо не раздумывая, я, словно привязанный к ней невидимой и нерушимой цепью, устремился следом. А затем и вошел в густой пар жаркого хаммама.

И уселся напротив нее.

А там уж, наверное, и сдох окончательно. Ибо мотор за ребрами категорически отказывался качать густую, наполненную адреналином, кровь на таких скоростях. Оно троило! И глохло...

И от стопроцентного, оглушающего безумия меня спасало только то, что на соседней каменной скамье сидели две женщины и о чем-то тихо переговаривались, пока я истекал слюной.

На Золотову. В простом черном спортивном купальнике.

Она лежала передо мной на спине. Руку протяни — и можно свихнуться с ней на пару, а не вот так — в одиночестве. Когда внутренние адские гончие рычат, в ожидании команды «фас». Скалятся. И нетерпеливо облизываются, предвкушая ту минуту, когда же уже можно будет вцепиться зубами в ее плоть.