Она была так близко.

И так далеко.

Взгляд голубой в никуда. Печальный. Пустой. Как у бездомной собаки, которая еще пять минут тому назад была домашней. И люди ее любили, кормили, гладили, приручали. А сейчас уже все — закончились и выбросили за ненадобностью на мороз ненужную псину.

В какой по счету раз я в ней так обманулся? Не счесть...

Вот и опять. Не девушка — кукла. Образ ее — сплошная фальшь. И внутри нет души, только холодный, неживой пластик. И тлен.

Автобус остановился. Яна вышла. Побрела к соседнему дому и скрылась в подъезде, теперь уже даже не оглядываясь, а словно бы утопая в каком-то водовороте тухлых мыслей.

И мне бы уехать сейчас, но мозг рулит сам. Паркует тачку. Скидывает тело в режим ожидания. Разгоняет нервную систему до мелкой дрожи. И вот уже больно дышать. Больно смотреть. Больно видеть ее снова.

Спустя всего лишь десять минут.

И да, она уже не одна...

9. Глава 5 – Свидание вслепую

Тимофей

Наверное, именно на этом месте мне и нужно было наконец-то поставить точку в собственном, таком внезапном помешательстве.

Временный сдвиг по фазе, но не более ведь.

Бред!

Но вот этот спуск на американской горке, когда весь звенишь от сумасшедшего напряжения, страха и нетерпения одновременно, а затем срываешься вниз с внутренним воплем, а дальше на бешеной скорости несешься к «мертвой» петле — это сильно и из колеи выбивает так, что прийти в себя нужно время. А там уж понимаешь, что тормоза отказали.

Но не паникуешь. Потому что похер уже, что будет дальше.

Разхерачусь? Ну, зато весело.

Наверное, именно поэтому обугленным остовом сгоревшей спички, темным и скукоженным, я вышел из машины и на приличном расстоянии снова пошагал за Золотовой, ни на секунду не отрывая глаз от ее стройной фигурки.

И улыбался.

Чертов псих!

Смотрел, как она бережно поддерживает за руку сухонькую старушку, упорно ведя ее вперед, и кайфовал, словно упоротый дегенерат. Только слюны, капающей с подбородка, и не хватало для полного счастья.

Не к парню приехала. Кайф!

А там уж мы по очереди повернули за угол. В кипящей толчее перешли через оживленный перекресток, а затем двинулись к огромному торговому центру. Именно туда мы и вошли спустя еще несколько минут, а потом по отдельности, я — на лифте, а Яна со старушкой на эскалаторе, поднялись на последний этаж.

В кинотеатр.

За ребрами раздражающе резко завопил мотор, будто бы говоря мне о том, что ему хватит на сегодняшний вечер потрясений. Что он уже не справляется, качая лихорадочно загустевшую, кипящую кровь. Что плохо ему. Что пора передохнуть. И я почти поддался. Почти...

Честно!

А потом, как вспышка — Золотова. Она смеялась, откинув голову назад. Звонко. Ее голубые, как небо глаза блестели, щечки от вечерней прохлады разрумянились, чуть обветренные губы припухли. Идеальное лицо без грамма косметики, совершенное, нереальное в своей красоте завораживало. Не девочка — сердечный приступ.

Вот и меня снова задело по касательной.

Пялился на нее, как задрот в период пубертата, чувствуя, как воют в моей голове тревожные серены, предупреждая об опасности. Не ангел она, Тимофей. Акула! Очнись! Красивая, да! Но кровожадная тварь, которая в два счета снова тебя сожрет со всеми потрохами и без дополнительной термической обработки.

Это же так весело — раздавить меня, словно блоху.

Блядь, как же я ненавидел ее!

— Бабуль, время еще есть, давай за попкорном зайдем.

Я чуть в три погибели не сложился. Ее голос — все равно что плетка — он распорол кожу именно там, где еще год назад зияли открытые, кровоточащие, щедро посыпанные солью раны. Они затянулись, а теперь снова до мяса.