– А мы с вами?

– Я не это имела в виду, – смутилась она.

– Я тоже. По-моему, со стороны мы должны смотреться неплохо. Помните, как сказал герой Андрея Миронова: «Вы – привлекательны, я – чертовски привлекателен»?

– Да, – с улыбкой согласилась она. – В этом смысле, пожалуй.

– Надо же, я заставил царевну-несмеяну улыбнуться. – Он слегка сжал ее руку, и свет на ее лице погас. – Вы не пьете, не курите, не ходите по пятницам в джинсах и свитерах, не сплетничаете в столовой о том, кто с кем встречается. Это странно. Вы не устали всегда быть серьезной?

– Я такая родилась, – пожала плечами Соня.

– Не может быть. Вы постоянно контролируете себя и этим выделяетесь на общем фоне. Хотя, не только этим. – Он вспомнил о машинах, каких нет ни у кого в компании, о костюмах и шубах, о строгих украшениях стоимостью в целое состояние. – О вас шепчутся. Вам завидует лучшая часть коллектива, вы вызываете раздражение у худшей его части.

– Я понимаю, что вношу диссонанс, – вздохнула она – Но что же мне делать? Купить старенькие Жигули и одеваться на вьетнамском рынке? Разве дело в одежде?

– Для большинства – да.

Он удивился, что приходится объяснять ей такие простые вещи. Может ли женщина с зарплатой в триста баксов одеваться лучше, чем жена генерального директора и трижды на неделе менять машины под цвет лака для ногтей? Разве ответ не очевиден? И даже если она завтра приедет на ржавой «копейке» в синем спортивном костюме времен застоя – это уже ничего не изменит.

– Значит, я ничего не смогу изменить, – словно прочитав его последнюю мысль, сказала она.

– Нет. Но для окружающих хуже другое – вы ничего не хотите менять. Помните главный принцип революционеров «всех сделать бедными»? Уравниловка и только она греет сердца неимущих.

– Я не стану бедной. У меня это не получится. А если бы и получилось… Я – как кошка породы сфинкс, выросла в теплом инкубаторе и на сквозняке не выживу.

– Вы серьезно так думаете? А как же подтвержденное сотнями научных фактов исследование, что человек может привыкнуть к любым условиям?

– Я говорю только о себе.

– Я все-таки не могу вас понять, Соня, – размышляя вслух, сказал Александр Васильевич и слегка отстранился, чтобы лучше разглядеть ее. – То ли вы слишком сильная, но хотите казаться слабой, то ли, напротив, такая слабая, что носите железную маску, чтобы этой слабости не было видно. Помогите мне разобраться.

– Если я не справляюсь со своими обязанностями…

– Справляетесь. Но я должен понимать своих сотрудников, а с вами у меня какой-то информационный и эмоциональный провал.

– И вы решили поговорить со мной об этом в неформальной обстановке?

Он подумал, что сейчас бессовестно пользуется своим служебным положением в личных целях. Он вовсе не пытался вызвать ее на откровенность, чтобы сложить полученную информацию в папку с ее фамилией и использовать в нужный момент, но из его последних слов выходило, что дело обстоит именно так.

– Вообще-то я не собирался говорить о работе, – смутился он.

– Но если начали… Я не вписалась в коллектив, ведь так? – Соня готова была предположить самое худшее. – У меня на днях заканчивается испытательный срок…

В этот момент музыка стихла. Пары начали распадаться, перебираться поближе к разоренным столам и образовывать новые группки. Александр Васильевич и Соня вынуждены были отодвинуться друг от друга.

Соня чувствовала себя хуже некуда. Разговор, начавшийся нейтрально, подвел ее к черте, за которой решалась ее судьба. Но ответа на свой вопрос она не получила и оставшуюся неделю должна была провести в душевных муках. В то, что разговор об отношениях в коллективе возник случайно, она не верила. А директор по персоналу ощущал себя ребенком, отрывающим у бабочки крылья, чтобы посмотреть, сможет ли она ходить, потеряв способность летать. Но крылья этой бабочки вызывали в нем мысли, далекие от служебного интереса. И когда ди-джей, приглашенный поддержать корпоративную вечеринку, неожиданно для всех объявил белый танец, сославшись на заявку «одной прекрасной дамы, мечтающей завоевать сердце рыцаря», Александр Васильевич решительно шагнул в Сонину сторону.