Аслахан проводил Смирного по сумраку спящей лодки в кормовой. На своём примере показывая, как нужно двигаться в отсеках, чтобы не набить шишек и не застревать в люках.

Тяжёлый дух торпедного склеил ноздри. Нигматулин молча ткнул рукой на щель свободного места.

– Годы подъём! Собраться в шестом! – Сказал шёпотом, еле слышно.

Странно, но его услышали и беспрекословно заскрипели цепи подвесов. Старший набор призраками потянулся в соседний отсек.

– Хан, будь человеком! Пусти вентиляцию! – Послышался жалобный голос с правого борта.

– Приказа пищать не было! – отрезал нижневахтенный.

Забившись в отведённую нору, обняв свой вещмешок, Максим прислушался к звукам плещущихся за бортом волн. Взбудораженное сознание от всего увиденного и непонятного, в полудреме старалась осмыслить происходящее.

Зашуршали трубы вентиляции. Прохладный влажный воздух принес облегчение и сон.

***

– Экипажу подъём, – провопил каштан, голосом Хана. – Приготовиться к построению на пирсе для проведения физзарядки. Форма одежды – «гады», часы, трусы.

Жмурясь под ярким солнцем, съёжившись от утренней прохлады, Максим внимательно рассматривал собирающийся на плавпирсе экипаж.

Затюканный младший набор видно было сразу. Восемь человек. Взгляд потухший, смотрят краем глаза, стараясь подальше держаться от основной группы экипажа. Все в напряжении, говорят мало и тихо. Форма причёски под ноль.

– Понятное дело, мне к ним, – определился про себя Смирнов. – Не ахти ребята выглядят. Похоже, меня тоже в скором времени это ожидает. Эх, знать бы что?

– Ты новенький? Ночью прибыл? – спросил среднего роста худой, черноглазый парень, в мурашках по всему смуглому телу.

Максим кивнул головой и представился.

– Я Антон Лепин, – косясь через плечё пополнения, произнес тот. – Трюмный. С остальными познакомишься в процессе. Пора строиться, а то навешают. Держись пока рядом сомой.

– Экипаж в колонну по четыре! Стройсь! – гаркнул кто-то сзади.

Меньшая часть полуголой толпы мигом образовала строй.

– Конь старший! Бегом марш! – гаркнул усатый здоровяк с дымящейся сигаретой в руке, спускаясь с сходней.

Плавпирс заухал в такт ровному бряканью разномастной яловой обувки строя, поднимая мелкую рябь на воде. Выбежали на дубовый причал и минуя аккумуляторный цех, ринулись в крутой подьём сопки.

– Ни фига себе, подъёмчик! – Вырвалось неожиданно у Максима. – Градусов пятьдесят?

– Молчи, а то сейчас сдохнешь, – процедил сквозь сжатые зубы Антон. – Конь пинков сразу навешает.

– Левое плечо в перёд, – скомандовал злорадно упомянутый, останавливаясь на развилке и пропуская пыхтящую толпу. – Шевели ластами! Быстрее! Едри вас через коромысло!

Склон стал ещё круче. В ход пошли уже и руки. С непривычки Смирнов задохнулся совсем уже на десятом метре кручи, очутившись на шкентеле. И тут же ощутил увесистый тумак по кормовому фасону. Круглолицый, конопатый, с рыжим ёжиком редких волос, низкорослый, жилистый экзекутор, подхватил падающее тело.

– Новенький? Со спортом не дружишь? Живо занять своё место! А то под секундомер у меня тут будешь тренироваться. – И встряхнув, добавил отстающему, ещё раз для скорости, иллюзорно выматерившись, – … Пришлют же рахитов, майнуй их шкертом при любом ветерке!

– Как он только, сам не сдох, бегая вокруг нас? И ведь орёт как! – Скрепя зубами и выкладываясь через не могу, подумал Максим. – А вдруг действительно заставит тут тренироваться? Нет, лучше сейчас выложусь, чем потом умирать не известно сколько раз.

К Антону он пробился уже на спуске, таком же крутом, как подъём. Только успевай ноги переставлять, иначе грохнешься, и до подножья докатятся голые мослы. Если конечно докатятся, а не перемелят их скошенные подмётки полусапожек и «гадов», бухающих по пыльному базальту.