– Знаешь, а я благодарен барину, за то, что он меня в темницу упрятал. Там я понял многое и многому научился. Теперь у меня в жизни свой промысел будет, – сказал Егор.

– Что по темницам сидеть, – усмехнулся слуга.

– Нет, Трифон, я лучше стал разбираться в людях и не унывать в трудную минуту, – сказал Егор, и, войдя в баню, захлопнул двери перед его носом.

Егорка постирал свою одежду, помылся чисто начисто и через час предстал перед барином как истинно новый рубль.

– Так вот ты какой, добрый молодец. Лицом красив, да кудрями злат. Кабы не горб, был бы ты мне добрым зятем. Вот даю тебе за солонку тысячу рублей. Деньги за такую вещ не малые.

Егорка достал из торбы шкатулку, протягивает её барину и говорит:

– Кабы не мой горб, не стал бы я барин, вашим зятем. Хочу солонку вам подарить бесплатно – запросто так. Пусть она вам в дом счастье принесет, коли вам так этого хочется.

Барина слова Егорки, словно хлыстом ударили: как он богатый человек от какого – то крестьянина солонку за просто – так бесплатно примет. Не бывать этому.

– Ты что себе надумал холоп!? Ты, свой горб ценишь больше дочери моей?

– Мой горб – мне его и носить! Как люди говорят: иногда горб на спине, крылья ангела скрывает. Как бы барин, за слова свои каяться не пришлось, – сказал Егорка, и отдав солонку, пошел домой к матери.

Долго ли, коротко ли, он шел, но пришел обратно к реке. На берегу, на пеньке сидит старуха и плачет.

– Что ты бабушка плачешь, – спрашивает её Егорка.

– Как мне не плакать добрый молодец, мне на ту сторону реки нужно, а мост водой смыло. Перенеси меня через реку.

Вспомнил Егорка слова старухи, да и говорит:

– На чужом горбу бабушка на ту сторону реки перебраться, дело не мудреное. Вот построю мост, по нему и перейдешь как королевишна.

Достал Егорка волшебный топор, да и говорит:

– Ну, топорик, давай поработаем с богом!

Как начал топор деревья валить, а Егор его держит, не упускает. Ветки в одну сторону – кора в другую сторону. Ветки в одну – кора в другую сторону. Уложил гладкие бревна на старые сваи – глаз радуется. Все крепко стянул шипами. Все ровно будто по шнурку. Перила поставил, связал бревна лыком, да на иглицы их посадил, чтобы не разъезжались по сторонам. Все сделал правильно и прочно, как настоящие мастеровые делают.

– Спасибо тебе, – сказал он топору и спрятал его в котомку.

Бабка дар речи потеряла. Такой мост славный получился, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Кто мост строил, тот первый переходит, – сказала ехидно старуха. Я убедиться должна, что надежно сделано.

Егор закинул котомку на плечо, и смело шагнул на мост. Дойдя до середины, он попрыгал на нем и пошагал дальше домой.

Старуха следом за добрым молодцем перешла мост, догнала его, да и говорит:

– Погодь, добрый молодец, хочу поговорить с тобой.

Остановился Егор, присел на пенек, на котором еще прошлый раз сидел, да говорит:

– Ну, говори бабушка, что хочешь, я домой спешу к матушке.

– Хочу тебе слово доброе сказать, да лепешкой медовой угостить, и сытным молочком коровьим, за твою доброту и работу знатную.

Достала старуха из котомки медовую лепешку да крынку молока. Подает еду Егору и говорит:

– Кушай соколик ясноглазый лепешку, чай заработал её своим трудом. Вон какой, изящных форм мост построил. Не только глаз радуется, но и душа поет! Не мост а загляденье!

– Ха, бабушка! Я бы лучше мог, да мне горб мешает, – сказал Егор.

– Какой горб, сынок!? Ты что – то перепутал. Нет у тебя никакого горба.

Егора эти слова за душу тронули.

– Как нету!? А куда же он делся? Только что был, – спрашивает старуху добрый молодец. – Был с утра еще?