– Клянусь своим хвостом, – сказала крыса. – Давно тут живу, всякого на своем свете повидала.

– А как же горб?

– Не бери в голову, иногда под горбом крылья ангела спрятаны.

На следующий день, как всегда с самого утра в темницу пожаловалась Меланья и принесла еду. Егорка лежал на соломе, заложив руки за голову, и смотрел в потолок.

– Здравствуй добрый молодец. Вот отведай, чай уже завтракать пора, – сказала она улыбаясь.

– Не буду, – буркнул Егорка. – Тятя твой, меня свободы лишил не законно. Я ему предлагал продать солонку и даже цену назначил, но он отказался, – сказал Егор и отвернулся к стене.

– Я поговорю с батенькой и узнаю, почему он так поступил. А ты не печалься и не кручинься, может это тебя сам господь такой дорогой ведет, чтобы ты познал то, чего ранее не ведал.

Меланья коснулась руки Егора, и он почувствовал, как бабочки вновь вспорхнули с его сердца словно с цветка и стали крылышками щекотать ему душу. Егор достал солонку, на которой красовался портрет Меланьи и показал её девушке.

– Ой, что это, – спросила она, принимая из рук Егора его творение.

– Это, я сделал, – сказал Егор смущенно. – Из того грушевого чурбака.

– Красота какая, – сказала девушка и от восхищения прижала солонку к груди. – Это же я!?

– Папеньке своему передай, что я решился ему солонку отдать даром.

– Эту, – спросила девушка, возвращая солонку Егору.

– Нет! Эту я оставлю мамане своей оставлю, – сказал Егор.

Меланья, бережно вернула шкатулку и, поцеловав его в щеку, выскочила из темницы. А Егорка, сам себе улыбнулся, и глубоко вздохнув, сказал: – «Вот и дело нашел себе по сердцу».

– Жди гостей, – сказала крыса – сейчас барин за солонкой прибежит.

Егорка подал ей кусок хлеба, а сам стал прислушиваться, ожидая вестей со свободы. И правда. Как сказала крыса, через несколько минут после ухода Меланьи в темницу спустился её благоверный папаша.

– Ну, здравствуй добрый молодец, – сказал он. – Дочка сказывала, ты решил мне шкатулку продать?

– Решил, – ответил Егорка. – Только не продать. Хочу я тебе её барин просто так – даром отдать. Подарить хочу.

– Как так, – спросил барин обиженно. – Я, что беден, чтобы не суметь заплатить тебе за понравившуюся вещь.

– У Вас ваше благородие, столько денег не будет. Да и не в деньгах её ценность. Волшебная она.

– А в чем тогда, коли не в деньгах?

– Счастье барин, жить по совести и любви. Деньги это еще не всё, ради чего нужно жить, – ответил Егорка.

– Мне сдается мил человек, что ты философ, – сказал барин.

– А это как, – спросил Егор.

– Философ, это тот, кто много говорит, а ничего не делает. Его промысел такой рассуждать на тему жизни и бытия.

– Нет, барин, я не философ. Я по совести хочу, чтобы было.

– Ладно, добрый молодец, собирай вещи и выходи. Коль решил мне солонку отдать так тому и быть. Дам я тебе за неё тысячу рублей. Домой матери снесешь, да дом новый поставишь.

Егор спорить с барином не стал. Взяв свою котомку с инструментом, он вышел из темницы и оказался на улице. Свет больно ударил по глазам. Егор прищурился на какое – то мгновение, а когда открыл их, то увидел Меланью. Девушка стояла напротив, и, улыбаясь, подала ему божественной красоты цветок. Вновь Егор почувствовал, как кровь ударила по его щекам, а сердце забилось в груди с утроенной силой. Казалось вот – вот, и оно выпрыгнет на улицу и поскачет домой к маменьке.

– Трифон, отведи гостя в баню, пусть помоется, чай две недели в казематах просидел, пылью весь покрылся. А уже после, веди его в мои кабинеты, – сказал барин своему слуге и обняв дочь, пошел с ней в дом.

– Ты меня прости брат. Не знал я, что тебя барин в темницу упрячет. Не любит он, когда поперек его воли встают. А ты молодец встал! Знать дух в тебе сильный, – сказал Трифон.