– И кто эта несчастная на этот раз?

– Актриса. Из России. Помнишь сериал “Болотные тени” по нашему сценарию? В России его решили адаптировать и переснять, продюсерская компания передала права на сценарий. Но российские продюсеры зачем-то решили встретиться с командой, которая снимала у нас, и со сценаристами тоже. Вроде как, чтобы зарубежные коллеги им мастер-класс дали, я, по крайней мере, так понял. Что у них там на самом деле в голове было, чёрт его знает: может, решили, что правообладатели так проще согласятся, или цену скинут, но они приехали сюда здоровенной делегацией, притащив с собой даже актёров, которых планировали на главные роли. Как мне объяснили, там даже без особого кастинга их брали, весь проект изначально был задуман под конкретных исполнителей. Ну и нас с Сореном пригласили сначала на официальную часть, потом на неофициальную. Ох, и приём они закатили, конечно! Богатый. Всё, как в лучших домах: мне смокинг в чистку пришлось срочно отдавать – в джинсах бы не пустили. Там Сорен её и увидел. Анну Маркину. Да ещё и при полном параде, как у вас принято. У него не было ни единого шанса.

Я присвистнула. Губа у Сорена не дура. Анна Маркина была молодой актрисой, но уже успела засветиться в нескольких крупных проектах, и даже мне её лицо было знакомо, хотя времени на просмотр кино и сериалов у меня было не вагон, прямо скажем. И лицо это, раз увидев, забыть в самом деле было сложно. Я сразу вспомнила, как первый раз увидела Эрика и чуть не ослепла. Да, пожалуй, Эрик прав – я могла понять Сорена очень хорошо. И то, что он мне расскажет дальше – тоже. История болезни была весьма типичная, я уже примерно догадывалась, что я услышу.

– Он весь приём смотрел на неё из темного угла?

– Вот, ты понимаешь, – заулыбался Эрик, вытянув в мою сторону длинный указательный палец. – Висел у меня на локте и мог говорить только о ней. Господи, я знал, что он зануда, но тут он просто выше головы прыгнул. Я предлагал ему для начала пригласить её потанцевать, чтобы хоть немного от него отдохнуть. Заодно он бы мой смокинг прекратил терзать, мне он дорог, мне в нём ещё жениться. Но Сорен внезапно застеснялся, сказал, что он ей не ровня. Я даже растерялся, раньше у него с самооценкой было получше.

– И потом у тебя началась очень весёлая жизнь, – я вздохнула, вспомнив наш фанатский чат.

– Не то слово. Он же знает нашу с тобой историю и начал засыпать меня вопросами. Тебе дальше как рассказывать, честно, с точными цитатами, или боишься обидеться на Сорена?

– Давай честно. На влюблённых дураков не обижаются.

– А я чуть не обиделся всерьёз. Особенно, когда он пошёл спрашивать, а чем ты так меня зацепила, ведь я был звездой, а ты одной из многих, кто влюблённо смотрел на меня из толпы. Ты совершенно обычная, сказал он. Среднестатистическая. Ничего особенного.

– Он прав, – я на такое давно не обижалась. Лет с пятнадцати, когда мне стало окончательно ясно, что я не Клаудия Шиффер и во взрослой жизни придётся брать умом.

Эрик встал, обошёл мой стул и крепко обнял меня, заговорив мне в ухо:

– Нет, я сказал ему, что он не прав. Что только ты сделала для меня то, чего не сделал никто за всю мою жизнь. Ты мне доверилась, доверилась полностью. Стала мне другом и подельницей. Подарила мне то, чего я хотел больше всего – свободу, отдав за неё всё то немногое, что у тебя было. Я никогда не смогу отплатить тебе чем-то равным. Моя любовь – это слишком мало. А если он не видит, что ты самая красивая женщина на свете, ему нужны очки посильнее, – его губы скользнули по моей шее. Я сжалась в комок от щекотки – на бритьё Эрик, похоже, забивал последние пару дней.