– Ненавижу тебя, Чака! – проревел он.

– Ненавижу тебя, Фасимба! – был ответ.

Обмен проклятиями был столь же формальным, как и па-де-де в балете. Оба потрясли оружием и выкрикнули несколько угроз, потом сели и принялись спокойно разговаривать. Фасимба был одет в такой же отвратительный, наводящий ужас наряд, как и Чака. Различие было лишь в незначительных деталях. Кроме раковины, на голове у него был череп росмаро, усеянный несколькими дополнительными рядами клыков и рогов. Остальные различия были незначительными.

– Я убил сегодня росмаро, второй раз за десять дней, – сказал Чака.

– Хорошая добыча. А где два раба, которых ты мне должен?

– Я должен тебе двух рабов?

– Ты мне должен двух рабов, не прикидывайся дураком. Я принес тебе железную стрелу от дзертаноджей[2], а второго раба ты должен взамен убитого.

– У меня есть два раба для тебя. Я вчера захватил двух рабов, приплывших из-за океана.

– Отличная добыча.

Чака пошел вдоль линии рабов, пока не подошел к оплошавшему рабу, который днем вызвал его гнев. Поставив его на ноги, он подтолкнул его ко второй толпе.

– Хороший раб, – сказал он, провожая это свое имущество сильным пинком.

– Слишком тощий.

– Нет, сплошные мускулы. Хорошо работает и ест немного.

– Ты лжец!

– Ненавижу тебя, Фасимба!

– Ненавижу тебя, Чака! А где же второй раб?

– Есть чужеземец из-за океана. Он сможет рассказать тебе много забавного и будет хорошо работать.

Язон вовремя увернулся, но пинок был все же достаточно силен, чтобы свалить его. Прежде чем он смог встать, Чака поймал Михая за руку и перетащил через невидимую линию, разделяющую группы. Фасимба подошел, осмотрел его, подталкивая носком ноги.

– Плохо выглядит. Большая дыра в голове.

– Он хорошо работает, – сказал Чака, – а голова почти зажила. Он очень силен.

– Ты дашь мне другого, если он умрет? – с сомнением спросил Фасимба.

– Дам. Ненавижу тебя, Фасимба!

– Ненавижу тебя, Чака!

Стада рабов поднялись и побрели обратно, каждое в свою сторону. Язон крикнул Чаке:

– Подожди, не отдавай моего друга, мы вдвоем будем работать лучше, ты можешь избавиться от кого-нибудь другого…

Рабы вытаращили глаза, а Чака, повернувшись, поднял дубинку.

– Замолчи. Ты раб. Если еще один раз скажешь мне, что я должен делать, я убью тебя.

Язон замолчал. Это было единственное, что ему оставалось делать. Он не сомневался в судьбе Михая: даже если он выживет после ранения, он не такой человек, чтобы смириться с жизнью раба. Однако Язон не мог больше пытаться выручить его. Отныне он будет заботиться только о себе.

Они сделали короткий переход до темноты, пока вторая группа рабов не скрылась из вида, потом остановились на ночь. Язон забрался в убежище между камнями – там не так дул ветер – и извлек кусок припрятанного мяса. Оно было жесткое, но намного лучше едва съедобных хреноджей. Язон грыз кость, следя за приближающимся к нему рабом.

– Дай мне немного мяса, – послышался жалобный голос, и только услышав его, Язон понял, что это девушка: все рабы были одинаково одеты, волосы у всех были одинаково нестрижены и спутаны. Он оторвал кусок мяса.

– Бери. Садись и ешь. Как тебя зовут?

В обмен на свою щедрость он рассчитывал получить кое-какую информацию.

– Айджейл. – Она крепко сжала мясо в кулаке, указательным пальцем свободной руки вычесывая насекомых из грязных волос.

– Откуда ты? Ты всегда тут жила?

– Нет, не всегда. Сначала я была у Бульваджо, потом у Фасимба, а теперь я принадлежу Чаке.

– Кто такой Бульваджо? Такой же хозяин, как Чака?

Она кивнула, грызя мясо.

– А эти дзертаноджи, у которых Фасимба получил железную стрелу, кто они?