- Кажется, всё… - вздохнул Феронд, дотрагиваясь до неподвижно замершей змеи.

Голем не отреагировал на прикосновение, но мужчина до этого не касался его и не знал, должен ли он вообще реагировать или в нём это не заложено. Поэтому валинкарец потыкал змею пальцем посильнее, наклоняясь поближе, чтобы заглянуть в металлические глаза. Голем оставался неподвижен.

Феронд прошёл прямо по направлению, куда смотрела змея, но вскоре упёрся в гладкую стену, похлопал по ней ладонью и вернулся к голему. Посмотрел на него, вздохнул и подошёл к стене, противоположной той, к которой прислонялся маг.

- И что? – спросил Лайгон, пытаясь отдышаться и упираясь ладонями в свои колени. - Мы в тупике… Голем привёл нас к тупику! Не надо было за ним следовать…

- Следовать! – повторил голос, заставивший мага поморщиться. – За мной! – голова повернулась к Лайгону и склонилась на бок: - Ты – маг!

- Нет, - устало ответил мужчина.

Змея начала поворачиваться к Феронду, но замерла, после чего стала медленно растекаться синей лужей по полу. Сперва хвост, на котором голем стоял, приподнявшись, начал таять, отчего голова, продолжающая смотреть на Феронда, но не произносящая ни слова, стала опускаться вниз, постепенно достигая пола и тоже превращаясь в синий вязкий металл. Мужчины отпрянули, боясь, что жидкий металл может навредить им. Но лужа недолго оставалась статичной: она потекла к ореливиевым перекрытиям, проникая внутрь металла и направляясь по нему куда-то, о чём можно было догадаться по мерцающим синим бликам, что удалялись всё дальше и дальше от замерших валинкарцев.

Голема больше не было. Он отправился снова ждать, когда в зале скопится много энергии, и оставил своих спутников одних неизвестно где и в темноте.

- Проклятье! – высказался Лайгон, дотрагиваясь пальцами до втиснутых в каменную стену ореливиевых элементов.

Феронд пригладил свои волосы, которые давно уже свисали грязными патлами и даже перестали виться. Корни волос оказались влажными от пота: под конец змей передвигался очень резво, и приходилось бежать, чтобы поспеть за ним и не упустить из виду мерцание чешуек. Мужчина вздохнул, вслушиваясь в пронзительную тишину, а потом высказался:

- Если голем исчез не сразу после того, как остановился, то… выходит, он остановился по другой причине.

- Ты проницателен, Феронд, - добродушно усмехнулся маг. - Только, судя по эху, мы подошли к очередному тупику…

- Ты можешь создать свет? – с надеждой спросил его брат. - Не видно ж ничего теперь…

- Не могу, - вздохнул Лайгон, которому факт пребывания здесь всё больше не нравился. - Ореливий вытянул из меня всё, что мог. Я в этих подземельях своих магических сил не чувствую нигде, кроме того пустого зала…

Положение было нехорошим. Вокруг ничего не видно, да и ореливиевые вставки в стенах говорили о том, что эти места недлами не забыты. Феронду было проще действовать, чем думать, и потому он решительно шагнул вперёд. Что бы ни заставило голема остановиться, следовало на ощупь определить, что это было. Мужчина припомнил, что в прошлый раз змей подобным образом остановился перед дверью с кодовым замком. И тогда он тоже говорил «следовать». Возможно, и в этот раз он не призывал своих спутников идти за ним, а просто таким способом просил убрать препятствие и обеспечить проход в следующий зал. Феронд и сам удивился, как легко ему было размышлять, и с какой лёгкостью мозг находил решения в последнее время. Определённо, он мог бы быть умён, если бы больше тренировал свой разум.

За время нахождения в плену валинкарцы с удивлением узнавали друг о друге что-то новое, что, несомненно, заслуживало уважения. Лайгон был вынужден признать, что хоть его брат и чтит традиции, а так же уделяет слишком много времени боям, он был толковым советчиком и надёжным спутником. Феронд же обнаружил, что его мирный тихий брат далеко не такой беспомощный, и его привычка избегать стычек и не нарываться обусловлена умом и расчётливостью, а не страхом за своё здоровье. Эти два валинкарца очень отличались друг от друга, но в чём-то были несомненно схожими.