магом. И тогда я был им! Эти недлы и их рабы были занятными игрушками. Я сумел устроить конец света. Приближающийся, неотвратимый… сперва да, я планировал убить их всех и остаться в гордом одиночестве на своей планете…

- Ты сумасшедший… - прошептал Лайгон, не стесняясь обидеть Ореливия. - Убить всех, чтобы заполучить планету? Потешить самолюбие?

- Осуждаешь меня? – без интереса спросил голос. - Думаешь, возненавидь ты всех вокруг, ты стал бы разбираться, кто заслужил смерти, а кого можно попробовать вернуть к нормальной жизни?

- Невозможно ненавидеть всех! – воскликнул Лайгон. – Это не нормально! Это противоестественно и нелогично, в конце концов!

- Тебе знакомо одиночество? – неожиданно спросил голос, и Лайгон вздохнул, признаваясь:

- Да. Но это не повод ненавидеть всех! Всегда есть тот, кто с тобой заодно!

- Пока у тебя есть хоть кто-то, кто с тобой заодно, ты не ощутил настоящего, подлинного одиночества, которое ощутил я. Одиночества, когда вокруг все жалки настолько, что кажутся ненужным мусором на твоей прекрасной планете! И нет никого, с кем бы ты был готов разделить свою жизнь и свою власть, потому что ты выше всех. Оказаться лучшим во всём и осознать, принять тот факт, что все прочие ничтожны  –  вот, что значит, оказаться одиноким.

- Это бред! – выдохнул Лайгон. Он знал, как можно не понимать всех окружающих, но не представлял, что должно произойти, чтобы заставить одного ненавидеть, действительно всей душой ненавидеть всех. Зеленоглазый мужчина не знал, что близок, очень близок тот день, когда он станет таким же, как маг Ореливий, когда станет думать так же, как он, чувствовать то же и принимать столь же жестокие решения. А пока он стоял и с непониманием смотрел на стены пустого зала, в котором присутствовало сознание далёкого невидимого мага, голос которого продолжал рассказ.

- Я создал эту планету в качестве эксперимента. Было интересно, что станет в итоге с недлами и недомагами. Только не на моей планете. Создав ореливий, я смог передать его секрет другим, сам оставаясь в тени. Я был утерянным, сбежавшим и забытым рабом, который на самом деле всё время был близко и манипулировал всеми жителями планеты. Они думали, что создали удивительный металл, они назвали его моим именем, потому что я вложил эту мысль в их головы. Моего имени уже не существовало, оно было позабыто ещё тогда. И никто до этого дня не спрашивал меня о нём…

- Зачем тебе мы? – перебил его Лайгон.

Этот маг казался ему неадекватным, опасным для общения. Тем, с кем не стоило заводить разговоры и от которого следовало бежать без оглядки. Он бы, наверно, так и сделал, не будь ноги обвиты големом.

- Вы - мне? – переспросил голос и немного задумался перед честным ответом: - Собственно, ни за чем… Просто твоя энергия позволила мне появиться здесь, и я не стал отказывать себе в развлечении поговорить с моими потомками. Я слышу вас, и это голоса не угнетённого народа… Возможно, я был прав, создав планету и отправив её скитаться в космосе…

- А убив остальных, ты тоже был прав? – поинтересовался Лайгон, теряя инстинкт самосохранения, а также остатки страха и трепета. Теперь он точно знал, что говорит с ним не сильный и великий маг, а подлый самовлюблённый эгоист, и метать бисер перед ним, прикидываясь дружелюбным, валинкарец не собирался. Феронд напряжённо вглядывался в серьёзные зелёные глаза, в глубине который полыхала ярость.

- Трудно сказать, был я прав или не был… - туманно отозвался голос, и стало ясно, что ему попросту наплевать на тех, кого он обрёк на смерть. - Но я понял одну вещь – недлы были правы. Магия – болезнь. Она развращает сознание, и от этого есть два спасения: смерть или перерождение сознания. Я был болен этой болезнью. Тогда я был