- Но как ты остался там, если ты здесь?

- О, я создал специальный зал, в котором вы сейчас находитесь, - похвастался голос, хотя хвастовство угадывалось лишь в содержании: интонация ничуть не изменилась. - Ореливий не блокирует магию, как все считают, нет… Он её отбирает… для меня… для этого зала. То, что ты, маг, чувствуешь энергию этого пространства – это ты чувствуешь твою энергию. Этот зал наполнен магической энергией, которую ореливий отнял у тебя и переместил сюда. Это мой способ питаться здесь… Я редко могу проникать сознанием сюда. Но ты силён… мог бы быть силён. Ореливий согнал в этот зал всю твою энергию, о мощи которой ты даже не догадываешься. Этой энергии хватает мне, чтобы сейчас общаться с вами…

- Но… - Лайгон запутывался в нелогичности поступков собеседника. - Ты был рабом… Почему ты создал вещество, отнимающее магию? Для твоих собратьев это было единственной защитой от жестокости недлов!

- Это очень просто, - ответил голос. - Я презираю недлов и рабов в равной степени.

Лайгон снова нахмурился, а Феронд снова не дал молчанию затянуться.

- Но… почему? – спросил мужчина и постарался уточнить вопрос, но получилось не очень доходчиво: - Ты мог бы собрать рабов и найти способ освободить их… Или победить недлов и рабы бы оказались…

- Зачем? – спросил голос равнодушно. - Наше общество было странным. Недлы – сильные физически, но бестолковые. Они почему-то главенствовали. А рабы были не намного умнее, но могли обладать магией. Могли развиваться, а они просто подчинялись недлам. Все. Кроме меня. Я никогда не понимал, почему наш мир так глупо устроен. Недлы и рабы могли спастись от полной деградации лишь объединившись, а они, наоборот, разобщились. Недлы возвысили себя над рабами, имея физическое превосходство. Рабы позволили унижать себя, не удосужившись сыграть на том, в чём они сильнее – на магии.

- Но… как такое могло произойти?  - не понимал Лайгон. - Почему изначально способности к магии не пытались развить?

- Потому что способность к магии считалась… болезнью.

- Болезнью? – практически хором переспросили оба валинкарца, словно не поверив своим ушам.

- Да, - подтвердил голос. - Это ненормально – владеть магией. Это отклонение, которое нужно зарывать в землю или использовать очень редко и осторожно. Так они считали. Но я пошёл своим путём. Я узнал, что все боятся магии, потому что в древние времена маги правили миром. Жестоко правили. Пока не поубивали друг друга. Почти все тогда исчезли. А недлы, жалкие недлы, остались в большинстве. Их никто не трогал, магам не было дела до этой низшей расы. А они поднялись на пьедестал, они заняли полуразрушенные замки, они основали новый мир. Мир, где магия была объявлена болезнью. Стоит ли говорить, что выжили лишь хилые маги, трусливые, те, что попрятались по щелям, пока величайшие правители того мира бились на смерть? Вот они – ваши и мои предки! Не рабы – нет! Если смотреть глубже, то они – предатели, жалкие предатели и трусы! Ничем не лучше и не хуже недлов! Я осознал это, как и то, что магия должна быть великой. Нельзя иметь способность к магии, но не развивать её!

Голос звучал всё так же бесстрастно, только теперь сделался громче и настойчивее. Смятение охватило Лайгона. Он не понимал, как так можно. Мужчина спросил тихо, словно сам у себя:

- Ты захотел убить их всех? И недлов, и рабов? Но зачем тогда ты создал эту планету? Зачем открыл им ореливий?

- Потому что к тому моменту я стал магом, - объяснил Ореливий, но из этого объяснения Лайгон ничего для себя не уяснил. - Настоящим, вечно развивающимся и движущимся вперёд. Только такой маг имеет право зваться