- Скорее, неначитанный Феронд хочет узнать у тебя, что это может быть! – отозвался мужчина.

- Я не вижу ничего подозрительного, - ответил маг. – Да и с чего чему-то быть? Столько времени всё изо дня в день одинаково, а тут к нам пожаловали неурочные посетители?

- Но оно было там! – настаивал Феронд.

- Ладно, - вздохнул маг, решив не лишать брата, возможно, последней надежды на чудесное избавление. - Каким оно было?

- Бесформенным… - ответил мужчина, и собеседник понимающе кивнул, стараясь выказать участие. - На свету отливало ультрамарином. И перемещалось.

- Отлично, - Лайгон зевнул. – Слушай, мы мало едим, и ты почти не спишь, от этого…

- Да смотри же! – рявкнул на него брат, и маг послушно замолк и уставился в темноту.

Там действительно забрезжило что-то ярко-синее. Этот цвет с таким же отсветом, словно внутри что-то переливается, Лайгон распознал сразу, стоило увидеть его.

- Это ореливий… - определил маг. – Нечто из ореливия…

И это нечто медленно подбиралось к ним, словно кто-то лил на каменный пол расплавленный металл и он тёк к решётке, за которой сидели валинкарцы.

- Вставай, - Феронд дёрнул Лайгона вверх за плечи, и тот покорно поднялся.

Младший брат потянул его к обломку статуи, и вскоре оба стояли на ней, надеясь, что металл не достигнет уровня их ног. В темноте было трудно разобрать, что на самом деле происходит, а металл, как назло, протекал в самой неосвещённой части. Валинкарцы напряжённо всматривались в синие блики, пытаясь угадать, сколько им осталось мучиться догадками: выживут они или нет, если ореливий начнёт заполнять камеру. Оба думали об одном и том же: недлы наверняка создали наклонный пол, чтобы при необходимости можно было затапливать камеру, которая по сути была каменным мешком. Но затапливать с трудом добытым металлом и без того ослабевших пленников казалось весьма странным решением даже для таких своеобразных созданий, как недлы.

Тем временем металл достиг освещённого места, и стало очевидно, что валинкарцы были правы: это был действительно жидкий ореливий и он действительно тёк по направлению к ним. Красивый, благородного цвета металл неумолимо приближался к решётке. Лайгон со своим пытливым умом тут же задался вопросом: что станет с ореливиевыми прутьями, когда их коснётся расплавленный металл. Он невесело усмехнулся своим мыслям: скоро он воочию увидит, что произойдёт.

Однако дальше выяснилось то, что заставило мага напрочь позабыть о том, что его интересовало. Валинкарцы одновременно заметили то, что вызвало у них и облегчение, и непонимание. То, что было совершенно нелогично и бессмысленно. Поток ореливия был конечен. К их камере текло весьма определённое количество этого металла, причём его было не очень много. Такое количество не могло быть опасным для стоящих на каменном осколке мужчин.

Что недлы задумали на этот раз, оставалось неясно. Но металл был удивительным: он не растекался по полу лужей, не оставлял за собой капель или следов. Возможно, этим он был обязан своей вязкости и текучести, но складывалось ощущение, что он не течёт, а перемещается. Неспешно, грациозно, осмысленно. Он подбирался всё ближе, а потом достиг решётки и поглотил те прутья, которых коснулся. Не растворил, не оплавил, а поглотил. При этом жидкий металл обволок прутья, пропутешествовал по ним до самого верха и неспешно спустился по ним вниз, только при этом вверху прутьев уже не оставалось, но и жидкого металла больше от этого не становилось. Ореливий не стал поглощать остальные прутья, растёкся лужицей и замер.

- Он наелся? – тихо спросил Феронд, словно боясь разбудить странный металл.