Снова перед глазами появляется та устрашающая картина, после чего я вижу довольный взгляд Царёва, захлёбывающегося кровью в тот день, когда я как следует отмутузил его.

— Я сделал тебя по всем фронтам, Антип… Размазал по стенке. И ты можешь убить меня сейчас, но будешь вечно помнить, что я победил. Эмоции… Я вскрыл в тебе самые мерзкие эмоции, вся твоя чёрная душонка вылилась наружу. Ты ничем не лучше меня, если даже не хуже!

И хохот.

Противный, граничащий с истерикой хохот, от которого к горлу подступает тошнотворный ком.

С Царёвым у нас ещё со школьной скамьи шли распри. Какое-то время мы пытались показаться, кто круче: цепляли красивых девочек, получали хорошие оценки, порой доводили учителей до слёз. Я пытался выбыть из соревнования и сделал это, вот только оказался у разбитого корыта… Точнее, сердца. Влюбился, не замечая подвоха в поведении той, которой желал отдать своё сердце, вывернуть перед ней душу наизнанку.

Дурак.

Понимаю, что влюбился в мираж, в девочку, которую соткал в собственном воображении, из фантазий.

Хотел бы я изменить что-то теперь и узнать Иру лучше?

Не после предательства.

Она способна изменить, а измены я не прощаю. Никогда не смогу забыть то, что предстало моему взору, и пусть я толком не видел её лица, но отчего-то был уверен в том, что она получила удовольствие, большее от того, что предала меня.

Вспоминаю, как она смотрела на меня во время первой встречи после измены своим циничным взглядом. Тогда я понял, что все её признания были сказаны мне «для дела».

Собираюсь и еду на работу, даже не успев позавтракать. Важно убедиться, что дела в офисе идут нормально, а потом…

Потом я буду искать няню, которая сможет оказать моему сыну необходимый уход. Утром мы с бывшей поедем в хорошую клинику, и я оплачу этот треклятый укол. Остаётся надеяться, что он действительно поможет, потому что вчера я насмотрелся, как живут те, кому удаётся выжить с таким синдромом. Не хотелось бы такой жизни для моего сына.

***

К назначенному времени я подъезжаю к подъезду своей бывшей и набираю номер её телефона, но он недоступен.

Решила сбежать от меня так скоро?

Это вряд ли…

Она пока не получила укол для сына, а значит, будет делать всё возможное, чтобы доказать мне свою преданность и покорность. Раздражённо шикаю и поглядываю на часы.

Уже восемь.

Она должна ждать меня.

Уже подумываю выйти из машины и прогуляться до её квартиры, но дверь подъезда открывается, и какой-то мужик выходит вперёд с чемоданом в руках, а за ним показываются Ира с Данькой на руках. Она находит мою машину взглядом и с облегчением вздыхает. Я выхожу из салона и сталкиваюсь с суровым взглядом мужика.

И как я его сразу не узнал?

Это ведь Глеб, её лучший друг и воздыхатель со школьной скамьи.

И пусть уже прошло то время, а этот Глеб, насколько мне известно, успел обзавестись семьёй, он продолжает отираться около Иры. А ей нравится это.

На мгновение мои мысли посещает бредовая идея о том, что они вместе, но я отгоняю её — меня не должно волновать, с кем она спит теперь. Моя бывшая больше не моя забота. Пусть строит свою жизнь, как хочет, но я не позволю ей отнять у меня сына.

Пусть пока и не получилось в полной мере прочувствовать себя отцом, но этот мальчик мой сын. И я не хочу потерять его снова.

Мы с Глебом обмениваемся рукопожатиями, и я открываю багажник, чтобы мужик уложил туда чемодан Иры.

— Не обижай её, она и без того настрадалась, — тихонько говорит Глеб и склоняется к чемодану, якобы в попытке поправить его.

— Она? Вряд ли такие как она умеют страдать, — отвечаю с раздражением в голосе.