– Илья Воробьёв, – ответил он.

Ничего не сходилось. Мозг искал зацепки:

– Ты полицейский?

– Григорий Лебедев – мой враг, – сказал он, будто это всё объясняло.

– Так ты не полицейский? – переспросила я.

Его рот растянулся в иронической улыбке:

– Нет. Не полицейский.

Я потёрла лоб:

– Я услышала крики внизу.

– В конспиративном доме?

Я попыталась вспомнить. Легла спать одетой – джинсы, свитер. После прошлого нападения, когда я оказалась в белье перед автоматом, дала себе слово: никаких сюрпризов. Рюкзак был собран, готов к побегу. Крики разбудили – резкие, отчаянные, снизу. Шаги, глухие удары, сдавленный вопль. Нападение. Я забаррикадировала дверь комодом, вылезла в окно. Высота пугала, но я спустилась по шаткой решётке. Пальцы соскользнули, я полетела назад, в темноту. Очнулась здесь.

– Как я попала в машину? – спросила я.

– Видели, как ты упала, – ответил он, не отрываясь от дороги.

– Вы были в доме? – нахмурилась я, боль пульсировала в голове.

– Были, – коротко бросил он.

– Что вы там делали?

Он взглянул, но не ответил. Холод пробежал по спине.

– Ты не полицейский, а Лебедев – твой враг? – уточнила я.

Молчание.

– Значит, ты такой же, как Григорий, – вырвалось у меня.

– Григорий – психопат. Убивает, не моргнув, без сожаления, – сказал он.

– А ты? – голос дрогнул.

Он посмотрел на руки:

– Я не люблю убивать, – произнёс он тяжело, будто сам себе не верил.

Страх затопил тело, в горле зашумело. Я сидела рядом с человеком, стрелявшим в людей, державшим пистолет. Хороший он или плохой?

– Как ты нашёл это место? – спросила я, голос дрожал.

– Тебя было легко найти, – ответил он.

– Ты хотел навредить мне? – выдохнула я.

– Не собирался вмешиваться, – его слова повисли, как дым.

– Ты сказал, что хочешь, чтобы я дала показания, – напомнила я.

– Ты дашь показания, – произнёс он, как приказ.

– Почему тебе это важно?

– Лебедев должен сидеть. Твои слова оставят его там.

Я втянула воздух, пытаясь казаться спокойной:

– Может, вызвать полицию?

– Я не решил, что с тобой делать, – его голос был холодным, как лёд.

– Что это значит? – выдохнула я.

– Расслабься, – бросил он.

Расслабиться? Сердце колотилось. Он смотрел в окно, лицо бесстрастное. Свет фонарей высекал острые скулы, тёмные волосы растрепались. Он напоминал падшего ангела – прекрасного, но смертельно опасного.

Мы молчали. Голова кружилась, реальность казалась сном. Движение машины вызывало тошноту, я сосредоточилась, чтобы не вырвать. Огни города редели, дорога сузилась. Мы проехали Южный речной порт. Водитель провёл картой по воротам, забор с колючей проволокой разъехался. Мы въехали, миновали склады, и одна из огромных дверей открылась.

Мы заехали в складской отсек по пандусу. Илья вышел, бросив на меня взгляд. Стоя, он выглядел пугающе – высокий, с широкими плечами, мускулистыми руками. Лицо жёсткое, с резкими скулами и щетиной. В нём чувствовалась звериная сила.

– Пошли, – кивнул он.

Выбора не было. Я выбралась, ноги дрожали. Три крупных мужчины стояли у машины, в чёрных штанах, с оружием. Они молчали, глядя на изрешечённый пулями внедорожник.

– Что делать, Илья? – спросил один, крутя ключи, голос грубый, с акцентом.

– Машина скомпрометирована. Полный ремонт кузова, замена стёкол. Перекрасить, другой цвет. Номера сменить, салон вычистить, – ответил Илья.

– Принято, – кивнул тот.

Водитель бросил ключи и подошёл к нам.

– Где Лев? – спросил Илья.

– Взял два дня. Перезвонить? – ответил другой.

– Справитесь. Нужны люди на ногах, сегодня особенно. Никакого курева, фонариков. Глаза во все стороны, ночное видение. Сообщайте о любом движении, – приказал Илья.