Она не была союзником, но и врагом её делать не стоило. Пришлось смягчить тон, хотя каждое слово давалось с трудом.

– Откуда мне знать, что вы не вынюхиваете что-то о моём бизнесе?

Она подошла слишком близко и застенчиво посмотрела на меня.

– Потому что я могу потерять работу, если свяжусь с вами. И всё равно стою здесь.

Я ненавидел её агрессивность. В качестве наказания я развернул её, зажал ей руки за спиной и резко заговорил ей на ухо:

– Я нехороший человек, Ирина Борисовна.

Её тело задрожало – не от страха, а от какого-то больного возбуждения.

– Я знаю, – прошептала она, и в её тоне сквозило желание.

Мне было плевать, чего она хочет. Я оттолкнул её, и она развернулась ко мне, её лицо исказила тоска, почти отчаяние.

– Я хочу того же, что и вы.

– Я сомневаюсь в этом.

Её грудь вздымалась.

– Мне нужен такой мужчина, как вы. Кто-то, кто возьмёт всё в свои руки. Кто будет контролировать.

– Я не люблю никого контролировать, – солгал я.

Она покачала головой.

– Это не то, что я слышала.

Лёгкое любопытство заставило меня спросить:

– Что вы слышали?

Она облизнула губы, медленно, будто смакуя момент.

– Вам нравится, когда женщины подчиняются вам. В постели. Вам нравится держать всё под контролем.

Она была права, но я был разборчив. К несчастью для Шевцовой, она не вызывала во мне ни малейшего интереса.

– А вам нравится, когда вас контролируют? – спросил я, просто чтобы посмотреть, как далеко она зайдёт.

Она сглотнула, и её взгляд прошёлся по моему телу.

– Наручники, верёвки, повязки на глаза. Чем грубее, тем лучше.

Жаль, что я не находил её привлекательной, потому что она была бы более чем полезна, но я не выбирал своих сексуальных партнёров, исходя из потребностей своего бизнеса. Даже у меня были принципы.

– Вы не расслышали, – мой голос стал холодным, как сталь.

Я кивнул в сторону двери.

– Удачи в вашем деле, Ирина Борисовна.

Она замерла, но я видел, как её пальцы сжались в кулаки. Потом она развернулась и ушла, оставив за собой лишь шорох пальто и слабый запах её духов в воздухе.

Ева

Вся эта ситуация была кошмаром, от которого невозможно проснуться. После того как Илья высадил меня у обочины, я, спотыкаясь, побрела к клубу – ноги дрожали, а в голове гудело от адреналина. Внутри было душно, пахло дешёвым алкоголем и застарелым сигаретным дымом. Я нашарила в кармане телефон и, прячась за стойкой бара, набрала полицию. Через несколько минут появилась следователь Шевцова со своей командой. Шевцова – высокая, с острыми скулами и взглядом, который мог пробить бетонную стену. Её команда следовала за ней, как тени: молчаливые, хмурые, с усталыми лицами.

Меня засунули в тесную комнату без окон – бетонный короб с тусклой лампочкой, висящей на голом проводе. Воздух был спёртым, пахло сыростью и чем-то кислым, будто здесь давно никто не убирал. Они оставили меня одну, без еды, воды и даже без намёка на то, что я могу выйти в туалет. Часы тянулись мучительно медленно. Я стучала в дверь, пока костяшки не покраснели, и в конце концов взмолилась, чтобы меня выпустили хоть на минуту. Никто не ответил. Только спустя вечность дверь скрипнула, и вошла Шевцова.

Допрос начался как атака. Шевцова была беспощадна – её голос резал, как нож, а вопросы сыпались без остановки. Она ходила кругами, стуча каблуками по бетонному полу, и сверлила меня взглядом. Она неоднократно спрашивала, как мне удалось сбежать. Она знала о погоне на машине, но, насколько я могла судить, не знала об участии Ильи.

Она пыталась сломать меня, чтобы я рассказала, что произошло. Угрожала, уговаривала и оскорбляла словесно.