. Конечно, прежде всего, армейский бредень просеивал футболистов «…в основном из первой и второй лиг. С высшей было сложнее. Хорошего игрока там „отмазывали“. Находили различные пути: болезнь какую-нибудь, льготы… Кто-то приносил справку, что учится в институте, а призывать можно было только после его окончания. И вот футболисту уже 24, а он все на втором курсе числится. Начинали проверять, трясти ректоров, выдававших липовые справки в военкоматы, но подобная „селекция“, как правило, оказывалась неэффективной. По сути, забрасывалась сеть, а попадется золотая рыбка или нет, было неизвестно…»72.

Сам Маношин, человек футбольный, откровенно потом признавал: «И, если честно, футболу нашему это большой вред наносило. Хорошо, если тот или иной новобранец приживался в ЦСКА. А если не попадал в команду? Иди служи три года! За это время можно и в футбол разучиться играть!..»73.

Подтверждал его слова и Олег Базилевич, принявший ЦСКА в 1980 году и считавший, что такая практика вредила и самому армейскому клубу, преимущества оборачивались проблемами: «Принято считать, что ЦСКА имел льготы при комплектовании. То есть мог призвать под свои знамена нужных ему футболистов, которые, хочешь не хочешь, а в армии служить были должны. И пользовался этим преимуществом. Однако это лишь распространенное заблуждение. Действительно, пытался пользоваться, но довольно неэффективно. Потому что определить, какой именно футболист нужен, не имея четко оформленного видения игры, невозможно. Комплектование в таких условиях неизбежно принимает случайный, бессистемный характер, и действительно нужных исполнителей, способных решать конкретные задачи, в команде не оказывается…»74. Однако и блестящие прежде исполнители в этой обстановке буквально «гасли». Как вспоминал Вагиз Хидиятуллин, изъявивший сам желание покинуть «Спартак»: «После перехода в ЦСКА я достаточно быстро понял, какой опрометчивый шаг сделал. Хотел играть, был полон сил и амбиций, а на поле ничего не получалось. Я разговаривал на другом футбольном языке, мы с партнерами не понимали друг друга, и это была мука. Я чувствовал, что растворяюсь, что меня почти нет…»75. В результате падали спортивные результаты, да и привлекательность команды – вновь процитируем Алексея Прудникова и его опыт из 80-х: «А приходило время армии. Но только не в ЦСКА. Там такая команда была, что люди не хотели туда идти…»76.

От «армейского бредня» страдали, несмотря на все ухищрения, практически все клубы – и профсоюзные, и ведомственные. Вот как описывал, например, заслуженный тренер СССР Герман Зонин призыв в ЦСКА железнодорожника Юрия Чеснокова: «…форварда „Локомотива“ Юрия Чеснокова, который больше всего на свете не хотел играть за ЦСКА, армейцы брали по всем правилам военного искусства. Сперва, как в кино, оцепили дом, потом постучали в дверь. Юра, понятно, такой прыти от военных не ждал, думал уйти через окно и стал уже спускаться по трубе, на той самой трубе его и повязали. Привезли в клуб – вот, гражданин Чесноков, вам повестка, поздравляем: вы – армеец…»77.

Забегая чуть вперед, и без того испытывавший проблемы с комплектованием «Спартак» потеряет как раз в период работы в ЦСКА Анатолия Тарасова прямо посреди сезона 1975 года своего капитана Сергея Ольшанского, в конце того же сезона будет вынужден добровольно «спрятаться» в московском «Динамо» от армейского призыва Александр Минаев. Призывом Ольшанского Тарасов, к слову, не ограничится, и скоро Виктор Понедельник констатирует в еженедельнике «Футбол-Хоккей»: «…Не могу не отметить тот факт, что уже вторая московская команда (ранее это случилось в «Спартаке» с С. Ольшанским) теряет в разгар сезона своего капитана и лидера. На этот раз перед игрой со СКА в ряды Советской Армии был призван В. Никонов. А что значит для «Торпедо» этот игрок, думаю, ясно всем любителям футбола…»