– А как же неизменность ритуалов? Царственные особы – рабы своих привычек, в том числе и дурных… Ну все, иди, иначе порушишь ему всю мизансцену. Потом хлопот с ним не оберемся. Характер у него мерзкий.

Мария не стала дольше упрямиться, поправила блузку, галстучек, слегка провела ладонью по волосам, проверяя сохранность прически, и, приблизившись к столику, учтиво обратилась к Бердянскому:

– Здравствуйте. Что будете заказывать сегодня?

– То же, что и вчера, и позавчера и… послезавтра. – не сразу удостоив официантку взглядом, Павел расслабленно откинулся на спинку стула. Запрокинув голову, рассматривал потолочные узоры и беззастенчиво демонстрировал шею, острый кадык и выступающие в прорезь рубашки ключицы… а может быть, заодно и темнеющий на светлой коже след чьей-то страсти, говоря проще – засос.

Это было красиво, и, черт возьми, сексуально, и, кажется, «примадонна» превосходно знал, какое впечатление производит – но вел он себя просто неприлично. Жаль, воспитывать такого детину уже поздно…

– Простите, я сегодня здесь первый день, и ваших предпочтений не знаю. Можете меня просветить? – еле сдержавшись, чтобы не поддеть его чуть сильнее, Мария сделала вид, что готова все записать в блокнотик.

– А, вот как? Хмммм… – взгляд темных глаз с неким намеком на любопытство скользнул по ней: сверху вниз и обратно, задержался на уровне груди… Мария ждала, собрав всю свою волю, чтобы сохранить «покер фейс».

Бердянский вздохнул так, словно необходимость озвучить свои гастрономические пожелания была для него непомерной ношей, и сухо проронил:

– Горячий сэндвич с ветчиной и двойным сыром, бутылку «Гессера», темного.

«Пиво с утра… а Паша-то, похоже, пьет как рыба… ну и что, это его дело, не мое… Работаем.»

– Записала. Это все или… может, чашечку кофе?

– Пачку «Ротмэнс». И принесите мне другую пепельницу, я эту терпеть не могу! – он брезгливо отодвинул от себя кубическую хрустальную конструкцию.

– Хорошо. – Мария кивнула и собралась уже отойти к барной стойке, когда в дверях показались еще двое – светлоокий и хрупкий парень среднего роста, со знакомой рыжеватой шевелюрой, по которой она и признала вчерашнего Андрея, усмирявшего пьяное буйство своего приятеля. Второй посетитель был шумным и ярким, как тропический тайфун, его мощный голос, размашистые жесты и походка, вкупе с шикарной гривой длинных светлых волос и пестрой рубашкой, немедленно привлекли внимание всех присутствующих… кроме скучающей «примадонны». Но именно за столик «примадонны» и устремились эти двое, заставив Марию задержаться рядом с ним, чтобы сразу же принять заказы и у них тоже.

Долгогривый парень-тайфун без всяких церемоний ухватился за протянутую ему ладонь Бердянского и с энтузиазмом потряс ее:

– Здорово, братишка! Рад тебя видеть! Как поживаешь?

– Если не устроишь мне открытый перелом вдобавок к закрытому, буду поживать отлично. – не меняя тона, флегматично ответил Павел, но тут же широко улыбнулся над явным замешательством друга:

– Что, купился, балбес?

«Тайфун» громко захохотал, Бердянский оскалил в ухмылке белые зубы, а Андрей только головой покачал, глядя на обоих великовозрастных хулиганов, и вежливо обратился к Марии:

– Принесите минералки, пожалуйста, боржоми… если есть. И пару сэндвичей без мяса. А ему – яичницу из четырех яиц с сосисками и кофе, самую большую кружку, какую найдете.

– Эй! Почему это мне кофе? Пива хочу! Дееее… эээ… а я вас тут раньше не наблюдал, красавица! – шумный посетитель с грохотом развернул свой стул так, чтобы иметь возможность вдоволь полюбоваться ладной фигурой новой официантки, ее длинными стройными ногами и красиво подчеркнутой грудью «правильного размера» – как раз чтоб в мужскую ладонь умещалась… большую мужскую ладонь.