Мария вышагнула из упавших на пол джинсов, сбросила блузку и осталась в одном белье… вместо того, чтобы прижаться к любовнику, она вдруг отступила назад и впилась в него восхищенным взором, не зная, как выразить словами, насколько он ей нравится, и смогла только выдохнуть его имя:

– Паша!..

Довольный произведенным эффектом, он хищно улыбнулся и ловким отточенным движением стриптизера оголил торс – потянул рубашку вниз, а затем резко распахнул… Качнул бедрами, чтобы джинсы сползли чуть ниже, но не упали, и тут же, быстро выстрелив руками вперед, заарканил Марию рубашкой и притянул к себе, как законную добычу…

Она застонала и обхватила его за бедра, он припал губами к ключице, медленно, широко провел языком вверх, вынудив любовницу запрокинуть голову и полностью открыть шею для его жадного рта…

Мария переступила, шире раздвинула ноги и сама двинулась ему навстречу, плавно, как в румбе или ламбаде, низом живота потерлась о его член, прижалась теснее, и снова потерлась, так что он смог ощутить ее влажный жар…

Бердянский сдержанно застонал, переместил одну руку на ее ягодицы и притиснул еще сильнее, а второй уже нащупал застежку у нее на спине. Через секунду бюстгальтер полетел куда-то в сторону… Ладонь Павла скользнула по лопатке, поднялась вверх, лаская, легла на плечо – и спустилась к желанным полушариям груди.

– Какая ты!.. – мягко сжимая обе груди, он жадно приник ртом к острому соску, вобрал вкус своей новой женщины, вдохнул свежий и теплый запах ее кожи… Член уже изнемогал в тесных плавках, истекал смазкой, а дразнящий запах Марии призывал, упрашивал взять ее быстро, жадно…

– Паша… Пашенька, пожалуйста… – едва не всхлипывая, зашептала она, накрыла ладонью его член и наконец-то полностью высвободила из трусов. – Я умру, если ты меня сейчас же не… трахнешь!…

– Трахну!.. Хочу… хочу тебя всю… – прошептал куда-то в шею, под роскошную темную волну волос, пахнущих цветами и морем… Подхватил ее под бедра, и, развернув, опустил бережно на постель. Провел ладонями вниз, стащил с нее промокшие трусы, устраняя последнюю преграду, и чуть отстранился, спешно избавляясь от всего лишнего… Мария протестующе застонала, и он, горя таким же нетерпением, приник к ней, властно раздвинул бедра, потерся головкой члена о текущий вход, и… со стоном вошел, лег сверху, резко двинул бедрами раз, другой, третий, врываясь в податливое, полностью раскрытое для него тело…

Мария обхватила его руками, ногами, губами нашла его губы, она отвечала заданному ритму точными, плавными движениями, и, чувствуя, как напряженный член глубоко и сильно входит в нее, выстанывала:

– Паша!.. Паша!.. – и Павел впервые узнал, как дико его может возбуждать звук собственного имени… не меньше, чем восхитительно тесные и горячие створки, что обнимали его бойца…

– Ммммм… ооооо… дааа…. дааа…. ты моя…. моя хороошая… – его басовитый голос стал совсем низким и вибрировал в такт, прокатываясь по всему телу, передавая ей сладкую судорогу…

– Боже, я сейчас кончу, Паша… – прошептала она и в следующую секунду так сжалась вокруг него, и еще раз, и еще, с громкими стонами, истекая, и призывая его:

– Паааашааа!.. – что ошибиться в природе ее наслаждения было невозможно. За пару минут он довел свою женщину до сильнейшего оргазма… всем собой… не одним только членом… И тут же сам ощутил, что вот-вот прольется, запоздало дернулся назад, но она удержала, не выпустила бойца, пожелала пленить его полностью… и Павел, низко рыча, кончил в нее несколькими мощными струями…

Машины ладони, крепко вжимавшиеся в спину, ее жаркие бедра, ее мягкий живот приняли его целиком, окутав белым сиянием, укрыв собой, и черная тень опозорено капитулировала, уползла прочь…